Вот как писало тогда одно сатирическое издание:
«Мужицкий министр по профессии. Это предсказала ему еще бабушка, когда министру было три года. Представительный человек. В прокламациях сам себя рекомендовал как „селянского министра“. Седая львиная голова, на устах постоянно сахарная улыбочка, любит шуточки, красное словцо и немножко пафоса. С виду это „Барин на крыльце, / С выраженьем на лице“, а по речи крестьянский ходатай и печальник, готовый положить душу за други своя. Вот так слушает его товарищ-крестьянин, расплывется лицо у него от предвкушения радостей, и подумает он: „Эх, барин, твоими бы устами да мед пить!“ Обходительный человек, что и говорить. И он обойдет действительно, когда нужно, „проклятый вопрос“, не скажет: нет, не скажет: да, он просто воздержится от голосования, по старинной поговорке: „слово это серебро, а молчание – золото“».
Чем дальше развивалась революция, тем становилась она непонятней для Чернова. Неожиданно набрали силу и влияние большевики, раньше имевшие в трудящихся массах ничтожный авторитет. Они принялись всеми силами умножать свое влияние, несмотря на то что уж их-то, большевиков, ни в какое Временное правительство никто не звал и министрами не назначал. А на их вождя, Ульянова-Ленина, полиция открыла охоту, отчего он вынужден был скрываться, передав все практические партийные дела совершенно второстепенным людям, вроде Джугашвили-Сталина или Бронштейна-Троцкого. Последний даже выручал Чернова, когда во время июльских беспорядков в Петрограде тот был задержан матросами в Кронштадте, мотивируя это тем, что не стоит мешать общему делу мелкими насилиями над отдельными случайными людьми.
Одновременно падал авторитет Чернова и среди однопартийцев. Вот что писала о нем в те дни левая эсерка Берта Бабина-Невская:
«Чернов не является для меня образцом социалиста. Талантливый теоретик, прекрасно писал, но в личной жизни вел себя недостойно социалиста. Во время революции лидер партии, министр земледелия, вместо того чтобы заниматься своим прямым делом, крутит роман и меняет жену… это недостойно. Как вождь он совсем не удовлетворял никаким требованиям, просто хороший теоретик. Разве не он, когда-то талантливый и умный теоретик, детально разработал принципы и порядок проведения социализации земли без выкупа, которая входила в программу-минимум дореволюционной партии социалистов-революционеров? И не он ли самый, оказавшись министром земледелия первого революционного правительства, позорно ее проворонил, позволил вырвать инициативу из рук своей партии? Он, бывший в свое время участником циммервальдской конференции, не сумел вовремя прекратить войну. Он оказался главным виновником раскола партии, прежде сильной и пользовавшейся популярностью среди рабочих, а не только лишь крестьянских масс, как то всегда стараются изобразить большевики…»