Так что мое предложение – раз и навсегда покончить с уркаганами, встретило одобрение. Что поделать – бандитов не любит никто, кроме, наверное, самих бандитов. Да и то их взаимная любовь тоже весьма условная – при дележке добычи они запросто перережут глотку друг другу.
Для организации отпора ожидаемой бандитской вылазке я собрал в доме у Дарьи Зиновия Метелицу, Георгия Богомягкова, подъесаула Ивана Тетерю и еще нескольких не менее уважаемых аргунцев. Ведь здесь их родная земля, а станция Даурия и окрестные хутора – их дом, где живут их родные и близкие. И кому, как не им, быть заинтересованными в том, чтобы избавиться от бандитской вольницы.
– Значит, так, товарищи, – сказал я, когда все собравшиеся расселись по лавкам, – вы все знаете, что отряд анархистов, прибившийся к нашей бригаде Красной гвардии, на поверку оказался самой обыкновенной бандой уголовников. Сегодня мне лично пришлось разбираться с одним из их шайки, защищая от насилия женщину. Наверное, каждый из присутствующих знает о подобных случаях – бандиты совсем распоясались, они рыскают по станции и в ее окрестностях. А ведь здесь живут ваши семьи, родные и близкие, в которых бандиты видят свою добычу. И даже если они уйдут в другие места, то и там они продолжат заниматься своим привычным делом – грабежом и разбоем.
– Так-то оно так, товарищ Бесоев, – почесав затылок, произнес Георгий Богомягков, – но только как случилось такое, что эту, как вы говорите, банду зачислили в состав нашей бригады?
– Об этом лучше спросите не у меня, а у товарища Лазо, – я развел руками. – Нас в это время на станции Борзя не было. Видимо, для него, по политической наивности, любой, назвавшийся революционером и пострадавший от царского правительства, уже является товарищем. А это не совсем так. На каторгу можно было попасть за разное. Кто-то – за политику, кто-то – за убийства и разбой.
Зиновий Метелица провел рукой по усам.
– В боях эти варнаки, – гневно сказал он, – были тише воды ниже травы. Все время у них находились какие-то отговорки. А вот тащить все, что плохо лежит, и задирать на бабах подолы – в этом они действительно мастера. Я думаю, нам надо принять к ним какие-то меры, чтобы прекратить это безобразие, а то народ порешит их сам, без нашего участия. Только и советской власти потом здесь тоже не бывать – такие уж мы люди, казаки. Обид не прощаем.
– А советская власть и не будет их прощать, товарищ Метелица, – успокоил я казака. – В советской России принят и действует Декрет о борьбе с бандитизмом, и наказание по нему для таких, как они, лишь одно – расстрел на месте. Тем более что есть у меня сильное подозрение, что сегодня ночью эта банда попытается напасть на командование нашей бригады, перебить всех и установить здесь свою бандитскую власть.