Пока я одевалась, фейри уже подобрался к столику и теперь нерешительно стоял возле него, восхищенно разглядывая изобилие блюд.
– Возьми что хочешь, – предложила я, заметив умоляющий взгляд питомца. – Только смотри не переешь. А то будет очень болеть животик.
Он недоверчиво на меня покосился – как это может быть, чтобы от таких замечательных вкусностей и вдруг болел живот? И одним прыжком оказался посреди стола.
– Эй! – не выдержала я. – Кто тебе разрешал с ногами на стол? Нет уж, давай будем учиться приличному поведению.
Я подтянула одну подушку, усадила на нее недовольно пыхтящего питомца и поставила перед ним пустую тарелку.
Его мордочка так разочарованно и жалобно скривилась, что я чуть не сдалась, но вовремя вспомнила, что тяжело в ученье. Однако по мере того, как я показывала ему блюда и с каждого понравившегося клала немного на тарелку, фейри успокаивался и веселел.
После сытного ужина я села расчесывать волосы, а зверек, развалившись между подушками, довольно зевал, поглаживая вновь округлившееся брюшко. Подсохнув, он стал очень пушистым и хорошеньким, и у меня невольно возник законный вопрос.
– Как же тебя называть? – даже не надеясь на ответ, риторически спросила я, с удовольствием разглядывая сонную мордочку.
Зря я решила, что он похож на обезьянку. При ближайшем рассмотрении оказалось, что сходство чисто ассоциативное. Он похож на мохнатого человечка, с маленькими заостренными ушками и личиком чебурашки.
Фейри открыл круглые желтые глаза, испытующе оглядел меня и сказал:
– Шомо.
Потом повернулся на бок и сладко засопел.
Я захлопнула приоткрывшийся от потрясения рот и выдохнула. Ну ничего себе! Оказывается, он и говорить умеет. Стоп. Ну конечно же, я должна была сообразить это раньше! Ведь он явно понимал мои слова, значит, нет ничего удивительного в том, что зверек умеет говорить.
И опять стоп. Если существо может говорить и понимать смысл сказанного, значит, зверьком его называть неправильно.
Нет, есть, разумеется, и немало таких существ, которые умеют говорить, ходить на двух ногах, водить машину и даже иногда вроде понимают смысл обращенных к ним слов, а называть их иначе как зверьми нельзя. Только сейчас у меня как раз противоположная ситуация.
«Значит, буду считать Шомо маленьким человечком», – постановила я, выкладывая себе из подушек мягкое гнездышко. Легла, устроилась поудобнее, прикрыла ноги полотенцем… и отчетливо поняла, что сна ни в одном глазу.
«Ну вот только бессонницы мне и не хватало», – промучившись некоторое время в безрезультатных попытках уснуть, расстроилась я. А говорили, что теперь долго буду молодой и красивой. Как бы не так. Бессонница – это первый признак старости.