Почувствовал мое присутствие, вскинул голову.
– Прощай, Ветряна, – сказал Арххаррион.
Я очнулась уже в Риверстейне, безумно глядя на струящийся сквозь мутное окно свет луны. Знала, что Рион пытается оградить меня от этой боли, что я не чувствую даже малой толики того, что чувствует он, проходя лабиринт, и все равно кричала так, что сорвала голос.
Не слышала, когда мужчины снесли дверь, не чувствовала руки, обнимающие меня…
Больно… Как же больно…
– Ан, ты можешь помочь? – с отчаянием спрашивал лорд Даррелл. – Выпить боль?
– Слишком много… – хриплый голос Безликого доносился до меня словно сквозь пыльный тюфяк.
Не знаю, сколько это длилось, пока блаженная пустота не оглушила меня и я не провалилась в бесчувствие, будто в вязкий омут…
***
Проснулась я одна. Полежала, рассматривая тесную комнатку, витражное стекло, истертые стены. Возле узкой койки – маленький столик с глиняным кувшином. Я села, потянулась к нему, жадно напилась. Неловко встала, надела синее ученическое платье, заплела туго косы. Внутри было пусто. Огонь Хаоса не горел во мне, слияния больше не было. И птицы не было. Ей сломали крылья и бросили умирать. Я сама сломала. И теперь внутри были звенящая тишина и холод, как в этом глиняном кувшине с трещиной на боку.
Друзей нашла в трапезной. Они вскочили, когда я вошла. Лорд Даррелл – бледный, под зелеными глазами его залегли тревожные тени. Анташар – хмурый. Ксеня смотрит расширившимися глазами, и, словно успокаивая, ее руку сжимает Данила.
– Я хочу сделать в Риверстейне школу для детей с магической Силой, – сказала я и прошла через трапезную, провожаемая молчаливыми взглядами, – для тех, кто однажды услышал Зов. И еще я хочу есть…
Друзья как-то разом все зашевелились, засуетились, доставая из корзин хлеб и сыр, наливая в кружки травник и преувеличенно громко что-то рассказывая. Я не слушала, но улыбалась и даже кивала, рассматривала родные стены, знакомые с детства столы и лавки…
Сегодня мне исполнилось девятнадцать лет. По меркам Северного Королевства я стала совсем взрослой.