– Бог милостив, о здоровии Димитрия дурных слухов не ходит, – широко перекрестился холоп. – А родился он на начало октября. Как государю во стан воинский вестника отослали, так он, сердечный, в считанные дни примчался! Гулянья по Москве великие были. И за наследника, и за избавление от напасти казанской. Велика была радость, звон малиновый! Купцы многие пиво выкатили за-ради угощения и калачи раздавали невозбранно…
– Во-от оно как! – наконец-то понял поведение государя князь. – Вот он чего с места сорвался, про все на свете забыв! Сын у него родился! Нас, служилых, у него много, а сын – первый. Тогда ладно, тогда прощаю. Указы в спешке подмахнул, да и умчался. Какие уж тут дела? Давайте, други. Давайте выпьем за здоровье царевича Дмитрия, подрастающего правителя нашего. Здоровья ему богатырского и долгих лет!
Известие о продолжателе династии Рюриковичей подняло Андрею настроение. Теперь за судьбу Иоанна можно было сильно не переживать, теперь покушения на царя теряли смысл. Даже если его убить – дорога к престолу злоумышленникам все равно закрыта. Правителем в любом случае окажется не князь Старицкий или кто-то из иных знатных родов, правителем станет младенец. Не лучший вариант для Руси – но зато большая проблема для любых заговорщиков.
С чудесным настроением князь хорошенько пропарился в бане, счищая многодневную грязь и прогреваясь до мозга костей, отоспался на мягкой перине, попил вдоволь вина, наелся горячих пирогов, расстегаев и пряженцев. Несколько дней он вел откровенно растительную жизнь, наслаждаясь теплом, покоем, сытостью и бездельем. За это время вокруг окончательно утвердилась морозная погода, и Андрей с чистой совестью отправил холопов зимником дальше – в княжество, домой. Сам же прошелся по торгу, выбирая подарки, и новым утром, двадцать пятого ноября, с двумя заводными помчался вслед обозу.
Холопов он обошел уже к полудню, пятого дня промчался мимо Новгорода по едва припорошенному снегом льду Волхова, на восьмой день миновал Ладогу и шестого декабря, незадолго до полудня, наконец-то заключил в объятия свою драгоценную, единственную, любимую и неповторимую супругу.
* * *
Месяц прошел в тихом семейном счастье. Зима не располагала к каким-то делам, успевший вдосталь напутешествоваться за минувший год Зверев тоже не рвался перешагивать порог своего уютного, хорошо обжитого дворца. Жизнь неторопливо текла чередом и сама, без вмешательства князя, потихоньку решала многие его проблемы.
Две коровы от князя и кое-какая добыча, взятая в татарском остроге, – все это заметно повысило благополучие холопов и несколько возродило в молодых смердах интерес к ратной службе. Разумеется, приходившие к Андрею ребята знали, что половина служивых вернулись из похода мертвыми; но так уж устроен человек, что не склонен причислять себя к тем, кому не повезет. Мало-помалу в дружине добавилось еще два десятка парней. Вместе с выздоровевшими ранее и уцелевшими под Казанью, под рукой князя Сакульского оказалось даже не полста, а шестьдесят холопов – хоть сейчас к корельскому воеводе на смотр выводи. Работники с корабельной верфи поделились прибытком, изрядно упрочив княжескую казну, житель хутора Ярви на берегу озера навострился заводить под лед ставни и теперь регулярно привозил оброк отборными судаками, сазанами и форелью.