Якоб выпучил глаза, лицо стало красным в тон его удушливого галстука. Доктор привстал над столом и в гневе затряс щеками.
– Вы что же это пришли сюда, чтобы обвинять меня во лжи?!
– Я ни в чем Вас не обвиняю!
– Сидите здесь и заявляете, что я не вижу своих пациентов! Хотите сказать, я не лечу их, так?! – смачная слюна брызнула изо рта разгневанного доктора.
Зорий тоже привстал.
– Просто ответьте мне на вопрос, какой длины волосы Нины!!!
– Она плетет их в косу! Она всегда плетет их в косу! – кричал Якоб.
Удовлетворившись полученным ответом, Зорий собрал папки и направился к двери.
– И я попрошу Вас больше не являться в мой кабинет с оскорбительными обвинениями! Боже правый, какое нахальство! Какой непрофессионализм! Вы демонстрируете отсутствие всякой компетентности, доктор! – кричал Якоб.
Тут Зорий не выдержал. Он ведь был одним из них, и также как и у них, его профессиональное самолюбие было подвержено уязвимости. Йокин остановился в дверях и бросил напоследок фразу, которая еще долго трясла Якоба в страхе потерять работу.
– Каре. Ее подстригли в каре три дня назад.
А после обеда объявилась Илона не без новостей, разумеется. Ее молодая и еще свежая головка сообразила поискать ответы там, где начиналась история Нины. По наущению медсестры Зорий отправился в младшее отделение, располагавшееся в отдельном здании на другом конце центрального сквера. Здесь, в изолированном от другой части лечебницы мире, его ждали новые открытия о личности Нины Эстер.
– Простите, я ищу Данию, – спросил Зорий, заглянув в сестринскую.
– Да, это я, – отозвалась тучная женщина с черными уже слегка поседевшими волосами, убранными в пучок.
– Добрый день, меня зовут Зорий Йокин, Илона говорила обо мне, – доктор зашел в комнату, где отдыхала санитарка.
– Ах, да, – Дания неуверенно протянула руку.
Далее разговор продолжился в шумной игровой, где малыши по обыкновению устраивали контролируемый беспредел.
– Дания, расскажите мне о Нине.
– Что Вы хотите знать? – тихо спросила санитарка.
– По возможности все, на что Вы обратили внимание.
– Я уже рассказала Илоне, – Дания определенно не хотела говорить.
– И все же.
Дания вздохнула. Зорий заметил, как она нервничала. Казалось, что это уже стало стандартной реакцией работников на имя Нины. Но Дания вела себя по-особенному. Казалось, что дело Нины затронуло ее глубже, чем кого-либо еще в лечебнице.
– Да, она была со странностями, но ведь это ребенок. К тому же она пережила смерть родителей, – рассказывала Дания, стараясь говорить не громче ора обезумевших детей.
– Дания, пожалуйста, мне нужна помощь! – взмолился Зорий. – Как только я задаю вопросы о Нине, от меня отворачиваются, отнекиваются, недоговаривают и откровенно лгут! Я должен знать, что происходит! Если Вам есть что добавить, я очень прошу Вас, расскажите!