Эпопея со стеклопластиком началась в том же июле, и, как и с напылением, к середине сентября мы уже получили вполне приличные результаты. Двадцатого сентября меня как раз и вызвали на аэродром, чтобы показать — что же у них получилось. И вот я стоял и смотрел на необычное крыло, заляпанное пятнами камуфляжа. Техники и военные стояли и смотрели на меня. Я смотрел на сборку из двух крыльев и центроплана, что сейчас лежала на земле.
— И как?
— Вся сборка весит девяносто три килограмма.
— А на самолете сейчас сколько?
— Сто девяносто. Экономия — почти сто килограммов. И это еще не предел!!! Мы значительно перезаложились по толщинам и размерам элементов. По прикидкам, мы сможем убрать еще килограммов двадцать. — Михаил Евграфович чуть не подпрыгивал на месте от восторга.
— Ну что ж, отлично. Ставьте на самолет и давайте делать облеты.
— Да мы в общем-то…
— Что?
— Уже неделю как летаем… Сняли вот чтобы показать… — Евграфыч потупился, но смотрел твердо. — А чего его испытывать. И так ясно, что конструкция получилась крепкой, она нужна как никогда.
— Ну ухари! А если пойдут внутренние трещины? Мы же обсуждали…
— Врага надо бить скорее. Вот мы и… А трещин нет — мы все просматривали и простукивали после полетов. Все нормально.
— Ну ладно. Молодцы.
Они действительно были молодцами — на дворе двадцатое сентября, а у нас уже есть технология изготовления самолетов из стеклопластиков. Пусть пока и полукустарная, но лиха беда начало.
А началось все в том же июле. Судорожно раздумывая, чем мне занять все прибывающих гражданских и безлошадных авиаторов и механиков, я и выдвинул мысль делать детали самолетов из стеклопластика — так я убивал сразу двух зайцев, в смысле занимал делом и авиаторов с их механиками, и стекольщиков. Народ откровенно не понял, о чем я говорю. Пришлось сначала объяснять на пальцах суть и преимущества данного материала, потом, видя, что народ смотрит недоверчиво — ну как так? стекло и смола прочнее дерева и даже алюминия?!? — я потащил всех сначала к стекольщикам, а потом к химикам. У первых я буквально на руках вытянул несколько метров стеклянного волокна и попросил натянуть еще хотя бы сто метров. У химиков взял из запасов немного фенола и формальдегида, прихватил знатока работы с этими веществами, и всей толпой, в том числе и с заинтересовавшимися химиками, вернулись обратно к стекольщикам, благо все находились рядом. Ткань из нити я плести конечно же не стал — просто скомкал ее, слегка расправил, чтобы было немного похоже на ткань, и химик-технолог пропитал ее фенол-формальдегидной смолой, поколдовал с нагревом и вскоре все с удивлением вертели очень жесткую пластинку грязно-коричневого цвета, стучали ею по разным поверхностям, пытались скрутить, сломать и чуть ли не пробовали на зуб. При толщине почти четыре миллиметра она стойко выдерживала все издевательства.