Мы у себя старались насаждать другую атмосферу — атмосферу сотрудничества, когда и начальники и подчиненные понимали, что делают одно дело и его надо делать совместно, так как не может один человек отследить и проконтролировать все взаимосвязи, и чем комплекснее дело, тем обширнее и сложнее эти взаимосвязи. Поэтому во всех организациях и воинских подразделениях мы вводили единый подход всестороннего, равноправного и аргументированного обсуждения, а комитет по его итогам оценивал деятельность и участие каждого, внося заметки в его учетную книжку, которую ввели специально для таких случаев. Эти же записи вносились и в центральную картотеку гражданского взаимодействия — так окрестили мы эту структуру. Ее цель — отслеживать жизненный путь каждого гражданина, выявлять и продвигать прежде всего тех, кто нацелен на повышение благосостояния общества. Каждому руководителю было вменено в обязанность готовить кадровый резерв — не только для себя, но и для других областей. Специальные депутатские комиссии вели картотеки таких специалистов. Это помогало выявлять некомпетентных людей и переводить их на другие работы или должности — иногда даже с повышением, если выяснялось, что там он принесет больше пользы для нашего сообщества. Конечно, все было далеко неидеально — были и конфликты, несправедливое отношение, но это компенсировалось возможностью подчиненных обратиться через голову начальника, пока его дело не будет рассмотрено на уровне аргументов. Многие начальники, а особенно высшие командиры из военной среды, скрипели зубами, но понимали, что только так мы сможем выстоять. Некоторых конечно приходилось гнобить тем, что они сдались в плен — это позволяло временно снизить накал и перевести обсуждение в конструктивное русло, но окончательно проблемы конечно не решало, а загоняло ее вглубь. Где и когда прорвет было неизвестно. Тем не менее, пока система работала, хотя иногда и со скрипом — не все могли сразу перестроиться на новый стиль взаимодействия с другими людьми, особенно когда все еще хорошо помнили времена, когда на любое мнение компетентного специалиста можно было вылить поток обвинений в предательстве революции и тем самым "победить" в споре, заткнуть оппонента. Сейчас такое тоже прорывалось, и тогда человеку ставилась черная метка, которую он мог стереть только продуктивным трудом или боевыми действиями.
Человека не переделать, но можно переделать его реакцию на происходящее, и уже она, войдя в привычку, начинает менять человека.
Многим, кто в другой истории пошел служить немцам, просто не предоставилось другой возможности. А мы предоставили им возможность не идти к немцам, поэтому они не стали предателями. Хотя предрасположенность к предательству у них и осталась, но она не получила шанса себя проявить — а мы сохраняли для общества в остальном нормального человека.