Это когда я иду пешком, тогда скрепя сердце надеваю форменную юбку. Жаль, в последнее время мне не приходилось ездить верхом, но здесь этому нет альтернативы – впрочем, я только что вспомнила, как я люблю это дело. И альтернативы штанам нет – разве что ездить в трусах, как мы с братьями часто делали в детстве жарким летом. Можно, конечно, и вообще в голом виде, как леди Годива (признаюсь, было дело в молодости пару раз…). Но, боюсь, здесь этого тем более не поймут.
Сегодня я встала ни свет ни заря; хотелось найти подходящего коня. В конюшнях мне предложили смирного пожилого мерина. Я же потребовала животное порезвее. Казак, служивший при конюшнях, вдруг спросил меня:
– Барышня, вы казачка?
Я засмеялась.
– Вообще-то я «ваше благородие». Да, казачка – терская. И выросла на коне.
– Простите, ваше благородие, не признал. Не видывал прежде дамы-офицера.
– Да ладно, «барышня» мне тоже нравится. А ты сам-то из каких мест?
– Я кубанский, станица Благовещенская. Знаете, ваше благородие, есть у нас тут один конь… Но он несколько дикого нрава. Его и кличут Дикарем.
– Вот это именно то, что надо. Я тоже не подарок…
Конь, почувствовав мою руку и получив пару морковок – эх, нет у меня здесь кубиков сахара – повел себя на удивление смирно. А когда я на него уселась, то сразу поняла, что вот он – мой конь. Сделав пару кругов по городу, почувствовала, что он меня слушается идеально. Так что подъехала я к дому Нахимова на Екатерининской улице минут за двадцать до назначенного времени.
И теперь, улыбнувшись адмиралу, сказала:
– Казачка я, Павел Степанович. И у нас все женщины предпочитают ездить в мужском седле, как вы изволили выразиться. А тогда иначе, как в штанах, особо не поездишь…
Когда мы поехали к Инкерману – нас сопровождал небольшой разъезд, но они держались чуть в стороне, – Нахимов сказал мне с нескрываемым восхищением:
– Мадемуазель, еще немного-с, и я предложу вам руку и сердце. Никогда еще не видел столь необыкновенной женщины.
– Полноте, Павел Степанович, вы же всю жизнь говорили, что женаты на флоте.
– А вы и это знаете-с?
– Читала я про вас в детстве. Вы были одним из моих героев, – и я обворожительно (надеюсь) улыбнулась. – Только я не мадемуазель, а мадам.
Нахимов сразу посерьезнел.
– А муж ваш там остался?
– Увы, да. То есть я, наверное, в какой-то мере вдова…
– А кем он был?
– Офицером, – и я увидела явное одобрение во взгляде моего визави. – Был ранен в одной из Кавказских войн, неоднократно награжден, но потерял ногу. Стал… ну, чем-то вроде инженера (не объяснишь же человеку XIX века, что такое программист и с чем его едят…). Причем хорошим инженером.