— Ох, дурочка какая! Кто тебя лезть просил? Ну, посмотри на себя!
Огнецветка сидела на деревянных перилах поникшая, жалкая, мелко трясясь всем своим неказистым тельцем. Ярко-изумрудный живой огонек почти обесцветился, маленькие крылышки не могли больше удерживать ее в свободном радостном полете.
Видеть себя она, конечно, не могла. И Старху ответить — тоже. Да он и не ждал ответа — говорил лишь для того, чтобы немного успокоиться — сердце щемило от жалости к огнецветке.
— А всё этот!! — Старх кивнул на лежащего радостно похрапывающего мужика, покрытого копотью, — он, видите ли, счастлив! У-у-у! Пристукнул бы! Кабы героем он не был.
Мужик шевельнулся и привстал:
— А, Старх. Ты чего это бормочешь?
— Да ничего, — Старх еле сдержался, чтоб не выругаться в лицо Пересвету. — Ты на огню погляди.
Пересвет поднялся на ноги, скользнул взглядом по живому комочку, вздохнул раздраженно — будто должен с мальцом каким разговаривать, который простых вещей не понимает, — и бросил Старху:
— Вот и следил бы за ней. Сам понимаешь, мне людей спасать надо было.
Старх в ответ опустил голову, посмотрел на припорошенную пеплом траву, на людей, лежащих на косогоре в неловких позах, поднял глаза и исподлобья глянул на Пересвета. И промолчал. Откинул капюшон грязно-коричневого плаща, чуть подумал и снял его совсем, оставшись в серой потной рубахе с черными разводами. Поднялся по скособоченным скрипящим ступеням чудом сохранившегося дома, подвел ладонь под едва цепляющееся за деревяшку тельце огни, а второй рукой аккуратно снял ее, взяв в горсть.
— Ты чего? — Пересвет приподнял брови, — насекомую вздумал лечить? А если на человеков силы не хватит?
— Хватит, — чуть слышно отозвался Старх, — не мешай.
Даже занемогшая, огнецветка обжигала. Старх подул в ладони, прикрыл глаза, пошептал сокровенное и с силой подбросил огнецветку в воздух. Она расправила крылышки, обретшие силу от заклинания, и запорхала над задравшим голову магом.
— Полетай пока. Мне еще с погорельцами разбираться.
Пересвет неодобрительно поджал губы, но возмущаться не решился — маг всегда знает, что надо делать. В его дела лезть — к неприятностям стремиться.
Старх неспешно натянул плащ и пошел к людям, уже почти пришедшим в чувство. И так было видно, что с ними всё в порядке — ни ран, ни переломов. А что надышались отравой, так это враз поправить можно. Жаль, дома не восстановить. Опять ругаться будут — дескать, не делает он ничего, а мог бы. Каждый раз просят вернуть нажитое, и чтоб задаром — лень и жадность не искоренить. Нельзя. Сами должны.