— Ой, Коля, смотри, Бельтейгензер!
— Где?
— Да вот же, вошел только.
— Ну да, как же. С чего взял-то?
— Вот же написано: «Бельтейгензер, крох. Потомственный дворянин первого класса. Специалист-восстановитель». Ты что, не получил вводную?
— А на фиг она! Я что, крохов не видел?! Авторитетно говорю: не может этот мужик крохом быть.
— Как же не может? Тут и картинка имеется в поясниловке. Глянь сюда.
— Непохож. У того, что на картинке, нос синий, а у этого — лиловый. И гребень совсем не красный, а, скорее, оранжевый.
— Дубина! Это ж среднестатистический крох! А у нас вполне конкретный. Может, возьмешь у него чесодан?
— Сам и бери, раз такой умный. Крохи потому и крохи, что маленькие. А этот выше тебя будет, хоть ты и на каблуках ходишь. Это чтоб девиц кадрить, да?
— Слушай, Колян, ты в мою личную жизнь не лезь. Мода сейчас такая. Я вот про твои трусы в ромашку вообще молчу. Отрегулировал бы прозрачность брюк — всё ж на работе.
— Батарейки садятся — не до регулировок… Вспомнил. Это — шурьянк. Только у них одежда по полу волочится. К нам шурьянки должны приехать?
— Так ты и на планерке не был?!
— Ну, не был, не был… Белкового послал — он мне потом всё слово в слово передал.
— И какие слова были? А, Коль?
— Ну, это… Неприличные всякие. Не буду повторять.
— И не надо. Ты их потом лично от старшего распорядителя услышишь. Давай, иди к шурьянку, тащи его чесодан.
— Чесодан я, конечно, могу донести, но куда ты его селить будешь? В апартаменты к Бельтейгензеру?
— Селить я буду разумного, а совсем не его багаж. В общий, к нимфам.
— Они разве не в бассейне? Утопнет твой шурьянк.
— В бассейне — дрояды. С хвостом которые… Чего, не помнишь? Доиграешься — на повторный инструктаж отправят с понижением… Как наши русалки, только зеленые и лица жабьи. Нимфы — на деревьях спят. Вот под деревом и поставим временную койку — там места много.
— Под этого шурьянка две койки надо.
— Значит, и плата двойная, сам понимаешь. А оформим его как ходячий нимфовый багаж.
— У них и такой есть?
— Теперь будет.
— Ага. Ладно, я за чесоданом, а ты его оформляй пока.
Портье, в полупрозрачном сюртуке и таких же брюках, сквозь которые просвечивали ромашки, отделился от стойки и вальяжно, размахивая руками, поводя плечами и чуть подпрыгивая, направился к новому постояльцу. Тот терпеливо ждал, поставив багаж на пол в черно-белую клеточку, и внимательно смотрел себе под ноги, где демонстрировалась очередная партия Галактического чемпионата по людским шахматам.
Коля подошел к шурьянку ближе, кашлянул, чтоб привлечь внимание, потом обошел его вокруг — ноль внимания. Попытался приподнять чесодан — не получилось. Наверно, антигравы были настроены только на владельца. Надо было что-нибудь сказать. Как назло, Колян отдал переводчика в ремонт, а на общем помнил всего одну фразу, которой его научила горничная-дисфада: «Льё лумп аглай-баглай», что означало «я таю от страсти по тебе». Причем, в буквальном смысле.
