— Тейлор, — прохрипел я. — Детка… ты не знаешь, что со мной творится от твоих слов. Остальные…
— Знаю, что они думают, но я не одна из них, — решительно ответила она. — Я не боюсь тебя, Виктор, независимо от того какую ипостась ты принимаешь.
— Это… спасибо. — Меня переполняла благодарность, и я забыл, что пытался скрыть искалеченную половину своего лица. И положил руки на её плечи, желая притянуть в свои объятия. — Спасибо, — повторил я.
— Пожалуйста, — тихо сказала она. — Знаешь, я действительно всё понимаю.
— Знаю. Просто… Я никогда и ни с кем не говорил об этом раньше, — сказал я ей. — Даже моя собственная семья, узнав обо всем… именно мой отец заклеймил меня как предупреждение для всего нашего вида.
— Это ужасно, — негодующе воскликнула она. — Это… — Её глаза расширились. — О, Виктор… о, нет, — прошептала она.
Дерьмо. Я мгновенно понял, что она увидела метку. То, с каким ужасом и печалью она рассматривала правую сторону моего лица, рассказали мне всё.
— Да, кстати, о метке, — хрипло сказал я, отшатнувшись от нее. — Метка — третья причина, по которой я не хотел тебя видеть. Я уже не так красив, хоть и раньше не был очаровашкой.
— Думаешь, для меня это имеет значение? — Она потянулась, чтобы коснуться моей изувеченной щеки, но я отстранился. — Это не так, — сказала она, нахмурившись. — Совсем не так.
— Возможно, это важно для меня, — сказал я, нахмурившись. — И в будущем станет важным для тебя. Ты чертовски великолепна, детка. Ты не захочешь, чтобы тебя видели со мной, с таким, каким я стал сейчас.
— Я бы гордилась тем, что нахожусь рядом с тобой, как бы ты ни выглядел, — тихо ответила она. — И не нужно оскорблять меня, думая иначе.
— Слушай, это действительно мило, но…
— Позволь мне исцелить тебя, — прервала она меня, прежде чем я смог вежливо от нее отмахнуться.
— Что? — нахмурился я.
— Позволь мне исцелить тебя, — повторила она. — По крайней мере, позволь мне попробовать сделать это.
Мгновение я просто молча на нее пялился. Почему-то даже не задумывался, что она может исцелить меня. Возможно, потому что был слишком уверен, что увидев моего зверя, она возненавидит и станет презирать меня, особенно после того что произошло той ночью, когда мы занимались сексом.
— Думаешь, что сможешь это сделать? — наконец спросил я.
— Не знаю. — Она нахмурилась. — До этого ведь мне удалось исцелить раны от серебряного кастета после той драки в баре и от проклятого кнута, но оба раза раны были свежими.
— И не горели огнем, — заметил я. — Ожоги от серебряной метки самые тяжелые для исцеления раны.