Я медленно возвращался к лагерю, не обращая внимания на постоянно пытавшихся шутить "за мой счет" солдат. Их шутки были просты и беззлобны, обижаться на них не было ни настроения ни особых причин.
— Ну что, нашел? — спросил меня повар, протягивая миску с кашей.
— Нашел, — согласно кивнув, я принял из его рук посуду.
— А что нашел? — тут же спросили сбоку.
— Кувшин, — присаживаясь на свободное место, откликнулся я.
— А что не принес? — продолжили допытываться солдаты.
— Кувшин на половину из песка торчит, мне по плечо, а ручка отломана, горловина узкая, ладонь едва пролезет, — зачерпнув варево и попробовав, я отставил ложку в сторону, давая еде чуть остыть.
— В кувшинах раньше с юга вино возили, — поддержал тему еще один солдат: — у моего деда в подвале такой кувшин до сих пор стоит, вина столько влезает, что неделю пить можно, и еще останется.
Начав перечислять, кто сколько выпил и в каких количествах, солдаты оживленно заспорили, отстав от меня и дав спокойно поесть. Через какое-то время разговор свернул на то, как они потратят полученное жалование и в каких кабаках выпивка лучше. Прогоревший костер перестал давать свет, и сидевший вместе со всеми командир скомандовал отбой для всех, кроме дозорного.
Расстелив скрутку я улегся в пустой палатке. Сожаление от того, что Алла ночует с другим, кольнуло уязвленное самолюбие, но уже не так больно как раньше. Вспомнив, как психовал в первую ночь, я только сейчас смог трезво посмотреть на сложившуюся ситуацию со стороны.
Уже на следующий день после гибели школяров в экспедиционном лагере, я просчитал опасность для собственной жизни. С течением времени, ничего не происходило и я незаметно для себя утратил осторожность. Мое намеренье сбежать, лишив возможности Георга расправиться с ненужным свидетелем, как-то позабылось. По вдумчивому размышлению, я пришел к выводу, что это произошло из-за неожиданной близости с Аллой а потом ее предательством.
"— Стоп, — сказал я себе: — какое предательство? Девочка заботится о своем будущем, никто не попрекнет ее связью с княжичем, в то время как я, сделав какую-нибудь ревнивую глупость, буду убит!"
Осознав теперь, отчего княжыч, во время стоянок, тискает на моих глазах Аллу и отчего Георг не прекращает этого безобразия, мне наконец-то стало понятно, что нужно делать. Прислушавшись к тишине ночного лагеря, я осторожно вылез из палатки. Найти чар-мешок с водой и провизией оказалось не так то и просто, но я справился и повесил его себе на плечо. Часовой находился с подветренной стороны лагеря, прячась за навесами палаток от постоянно дующего в пустыне ветра. Я же двинулся в противоположную сторону, стремясь покинуть стоянку как можно быстрее и незаметнее.