будет из разряда неопасных.
Фишер притормозил и свернул с автобана.
— Что же мы им скажем? — спросил Ганс, когда они остановились перед светофором.
Ветер почти стих. Издали доносилось тарахтение комбайна.
— Тебе ведь не в первый раз, — сказала Мона удивленно.
Как будто не расслышав, Фишер продолжал:
— Можем сказать, что мы из отдела по розыску пропавших. А вдруг это не он?
— Может быть. Может, и не он. Мы покажем им фотографию, и все. Но если все же это он, то такой маневр ничего не даст.
— Но тогда они не будут шокированы на всю жизнь. У них будет время подготовиться. Я всегда так делаю. Я имею в виду, при пропаже человека, если это связано с убийством. Всегда.
— Это, э-э, так любезно с твоей стороны. Очень предусмотрительно. — «И не просто любезно, но даже удивительно для такого неотесанного человека, как Фишер», — подумала Мона, а вслух добавила: — Но плохая новость не станет лучше, даже если ты ее красиво упакуешь. Поэтому мы туда и едем. Чтобы они не были одиноки, когда… ну, если окажется, что это правда и жертва — все-таки их сын. Мы должны исходить из этого.
— А что, если их нет дома?
— Посмотрим.
Они съехали с объездной дороги и миновали желтый щит с названием населенного пункта «Герстинг». Фишер, что было для него нетипично, строго придерживался ограничений скорости, но Мона даже не прокомментировала это. Никто из них особо не спешил поставить перед свершившимся фактом родителей, которые все еще надеялись и молились.
Герстинг был очень маленьким поселком и казался забытым всем миром. «Захолустье» — как сказал Фишер. Эта пренебрежительная характеристика довольно точно подходила к Герстингу. По обе стороны главной улицы стояли древние крестьянские дома, соседствующие с бетонными постройками шестидесятых годов, а перед воротами сараев красовались суперсовременные трактора. В центре находились только что построенный филиал большой сети мясных магазинов, магазин модной одежды под названием «Модные времена» и кафе. Нигде никого не было видно. Даже в кафе — ни души. Наверное, из-за полуденной жары.
— Странно как-то здесь, — сказала Мона, и ее слова будто растаяли в воздухе.
Фишер не удостоил ее ответом.
— А сейчас куда? — спросил он вместо этого.
— Сама не знаю. Улица называется Ульменвег, дом № 1. Остановись и спроси кого-нибудь.
— Так никого же нигде нет.
— О Боже! Остановись возле пекарни вот там, впереди!
— Спорим, что там закрыто?
У пекаря действительно уже начался обеденный перерыв Было пять минут первого.
Фишер поехал дальше с выражением отчаяния на лице.
— Это за поселком, — сказал он наконец.