— Товарищи. Крепкие ребята. Шутить не любят.
— Какие еще товарищи? — спросила Мона и в тот же миг у нее промелькнула догадка.
Она прикинула в уме — время совпадало. Взгляд Лахенмайера блуждал по комнате, он начал делать судорожные вдохи-выдохи, на его верхней губе появились капельки пота. Доктор Баум успокаивающе легонько сжал его руку, но не вмешивался.
— Товарищи вашего деда, — настойчиво сказала Мона, — они что, служили в СС?
— Нет!
— СА? Гестапо?
— Нет! Нет!
Но Лахенмайера, казалось, уже невозможно было унять. Он начал стонать, протяжно, хрипло и отчаянно. Мона посмотрела на доктора Баума, который, обняв своего пациента, баюкал этого крупного мужчину, словно малого ребенка.
— Фабиан Плессен, — сказала Мона, полная решимости вытащить из этого человека максимум информации, пока он окончательно не погрузился в свой бредовый мир.
— Я его ненавижу! — слова были произнесены нечетко, но достаточно понятно.
— Кого вы ненавидите? Фабиана Плессена?
Мона нагнулась вперед, пытаясь поймать ускользающий взгляд больного. Лахенмайер смотрел в потолок и казалось, что он пытается разглядеть там какой-то узор.
— Я был счастливым человеком, пока Фабиан не раскопал могилу у меня в голове, — наконец сказал он.
— Вы боитесь Фабиана?
— Его друзей.
— Друзей? Кто они такие?
И в тот же миг Мона вспомнила пятерых человек, находившихся в доме, когда она и Бауэр допрашивали Плессенов.
— У Плессена есть друзья. Они звонят и ругают меня.
— Как? Что они говорят, когда ругаются?
— Они не хотят никакой критики.
И это была, очевидно, его последняя связная фраза на сегодня.
— Никакой критики? Вы критиковали Фабиана?
Испуганный взгляд снизу вверх:
— Нет!
— Но его друзья звонили вам?
— Нет! Нет! Нет!
Мона попыталась зайти с другой стороны:
— Если вы были счастливы, пока не попали на консультацию к Плессену, то зачем вы туда пошли? Зачем вы участвовали в его семинарах?
Лахенмайер начал плакать — тихо, почти беззвучно. Он не ответил ни на этот, ни на последующие вопросы. Через несколько минут безуспешных попыток они оставили его в покое. Доктор Баум подал знак санитару, молча ожидавшему у двери. Лахенмайер все еще плакал, когда санитар осторожно помог ему встать со стула и бережно вывел из комнаты. Моне тоже хотелось сразу же попрощаться и уйти. У Бауэра был такой вид, будто он сейчас упадет в обморок.
— Как вы себя чувствуете? Все нормально? — участливо спросил доктор Баум после небольшой паузы.
— Да, — ответила Мона. — Конечно.
Она уже взяла себя в руки:
— Его дед служил в СС или в подобной организации?
Доктор Баум кивнул.