- После того, что я увидел в небе, я действительно начал искать убежища в христианстве. Тот небесный лик был, несомненно, злым божеством, и мне нужна была уверенность, что существует на свете божество более могущественное, но доброе и милосердное. Мой священник сказал мне как-то, что, может быть, мне стоит перейти в лютеранство, раз уж я чувствую так сильно присутствие Сатаны. Однако это воспоминание продолжает мучить меня - как свидетельство того, что бог этого мира - это злой бог. Будда, видя зло, царящее в мире, пришел к выводу, что нет и не было никогда бога-творца - если бы таковой был, все было бы совсем иначе, и уж, во всяком случае, не было бы столько зла и страданий. Я же пришел к выводу, что бог в мире есть, но это злой бог. И я снова и снова формулировал эту проблему - в таких своих книгах, как Лабиринт смерти [Maze of Death] и Убик, Три стигмата и Глаз в небе [Eye in the Sky].
- Во время второй мировой войны я был еще ребенком, и я вспоминаю, как смотрел однажды в кинотеатре военную хронику, и там были кадры, показывающие японского солдата, который попал под струю из американского огнемета; солдат горел заживо, а публика в зале радостно аплодировала и хохотала во все горло; я же сидел, оцепенев от ужаса - и от вида этого парня на экране, и от реакции публики, и, помнится, я еще подумал: "Что-то здесь ужасно не так". Много лет спустя, когда мне было уже за тридцать, и я жил в деревне, мне надо было убить крысу, которая повадилась шастать в детской. Крыс вообще трудно убивать. Для этой цели я поставил ловушку. Ночью крыса попалась в нее, и на следующее утро, когда я проснулся, она услышала мои шаги и начала визжать. Я подцепил ловушку вилами, открыл ее и выпустил крысу попастись: она вывалилась из ловушки, шея у нее было сломана. Я перехватил вилы поудобнее и всадил их в крысу, однако она все еще не умерла. И вот эта самая крыса все, что она хотела, так только бегать и жрать - и вот она была отравлена, заколота, со сломанной шеей - и, тем не менее, она все еще продолжала жить. В этот миг я чуть было с ума не сошел от ужаса. Я выбежал, наполнил водой таз и утопил крысу в тазу. А затем похоронил ее, снял медаль Святого Кристофера, которую я носил, и похоронил ее вместе с крысой. И душа этой крысы с тех пор всегда со мной - как напоминание об условиях жизни всех живых существ в этом мире. Я просто не могу изгнать из себя душу крысы, которая умерла такой ужасной смертью. В моем романе Лейтесь слезы, сказал полицейский [Flow My Tears, The Policeman Said] есть такой эпизод: группа вооруженных полицейских приближается к зданию, где в полном мраке заперся герой романа Джэйсон Тэйвернер. Он слышит, как они приближаются, и начинает скулить от страха - точь-в-точь, как визжала крыса, заслышав мои шаги. Даже тогда, в 1974 году, визг этой несчастной крысы все еще звучал у меня в памяти.