Либо сломаюсь, либо поддамся жалости, а не любви, либо… сбегу, как когда-то давно сбежала от лорда Калахана Альенда Шохард.
Той ночью Дарио где-то долго пропадал. Пришел уже почти под утро, тихо скользнул ко мне в постель и вытянулся рядом.
Я затаилась, стараясь не показать, что проснулась, но он как-то почувствовал.
— Я не знаю, как ты это делаешь, сокровище, — прошептал тихонько. — Но было больно. Всю душу наизнанку вывернула.
— Мне больше не повторять? — спросила, поняв, что притворяться уже нет смысла.
— Повторяй. Это как горькое лекарство.
Больше мы к этой теме не возвращались.
Концерты я продолжила, так же как и исполнение вокализа для Дарио. Он больше не убегал сразу после того, как стихал звук моего голоса, но и никак не комментировал свое отношение к происходящему.
Стал ли он спокойнее? Не уверена. Шрам не исчез, само собой. Но на всё нужно время, и я не унывала. Ведь я еще не настоящая волшебница, я только учусь.
А вот память к Дарио стала возвращаться. Те годы, которые он, как говорил, провел словно в тумане или во сне. Он стал вспоминать рудники, дни в рабстве. Порой застывал, погруженный в себя, взгляд, направленный в никуда, наполнялся горечью и болью. Иногда его лицо искажала ярость, а руки в такие моменты сжимались в кулаки.
Что всплывало в эти минуты в его памяти? Я не знаю. Один раз только спросила, расскажет ли он мне? Может, сумею помочь, утешить?
— Не надо тебе этого слышать, малыш, — устало ответил он. — Ты достаточно грязи и боли насмотрелась еще до встречи со мной. Не нужно тебе это. Ты ведь понимаешь, что на рудниках надсмотрщики не церемонились с каторжанами-смертниками. Помнишь и то, что владельцы рабов нас не щадили. Видела ведь, что происходило в том месте, где ты меня нашла. И вот сейчас я стал вспоминать те годы, с них сдернута пелена забвения. Что-то видится еще зыбко, но я вижу просветы.
— Может, мне прекратить? Если ты не хочешь, то…
— О нет! Я должен всё вспомнить. Это моя жизнь. Какой бы она ни была, но она моя. Не хочу мучиться от неведения, что же было со мной в те полтора десятилетия. У вечноживущих, Рэми, хорошая память. Мы живем до-о-олго, но помним все. Это тяжело, но необходимо, чтобы не очерстветь, не потерять душу, не заблудиться во времени. А я заблудился, забыл…
А потом обо мне внезапно вспомнили власть имущие.
В один из дней, когда мы с Дарио завтракали, вошла собранная и непривычно строгая госпожа Виенна.
— Леди Рэмина, к вам посланец от Совета старейшин. Просить?
— Да, конечно.
Я поспешно встала из-за стола и поспешила за экономкой в холл. Она сбежала с крыльца, дошла до ворот и впустила на территорию крепкого парня в строгом форменном кителе и узких брюках, заправленных в сапоги.