Но большинство по-прежнему соблюдало строгое воздержание, не ело убоину, масло, яйца, сыр. Они не позволяли себе давать клятвы, лгать, продолжали разносить свои идеи и не допускали праздности. Убежищем для «совершенных» служили многочисленные пещеры. Они получили названия городов и сел: Ломбрив, Вифлеемская, Орнолак.
На равнине южане, по крайней мере внешне, смирились с гнетом северных завоевателей и римского духовенства, но на горе Фавор продолжало существовать государство катаров. Здесь они были сильны, чувствовали поддержку местных жителей, передвигались в местах, известных им с детства. Бертран Мартен, известный во всем Лангедоке епископ катаров, объединил вокруг себя друзей и учеников. Истинным главой крепости Монсегюр являлся именно он; комендант и начальник гарнизона смиренно подчинялись ему. Этот убежденный еретик был вдохновенным проповедником, ярким и пылким оратором, наделенным невероятным даром убеждения. Его вера была фанатична и не знала ни границ, ни запретов. Верящих ему он вел к смерти в огне и освобождению от оков грешной плоти. Их было немного, и они были слабы, но само их существование бросало вызов власти Франции и католицизму.
Гарнизон замка состоял примерно из пятидесяти молодых мелкопоместных дворян. Они тоже были катарами. Командовал ими барон Пьер-Роже Мирпуа, владелец Монсегюра. Он считал, что над ним нет господина, и вел себя совершенно независимо. Твердый в своей вере, — что не мешало ему клясться, лгать, убивать, — он был настоящим разбойником. В других его владениях, родовых, альбигойские обряды совершались столь же открыто, как в Монсегюре. Больные или умирающие просили принести себя в собрание верующих и получали утешение. Врачи не боялись лечить; близкие и даже малознакомые женщины до последнего ухаживали за больными. Умирающих собратьев альбигойцы навещали и напутствовали, невзирая на опасность.
Жители всех поселений в окрестностях Монсегюра по-прежнему исповедовали альбигойское вероучение и даже не стремились скрыть свои убеждения. Да им и нечего было скрывать: они вели чистую жизнь на земле, испокон веков принадлежавшей их предкам.
Понятно, что церковь не могла безучастно относиться к таким вопиющим нарушениям ее предписаний. В конце мая 1242 года в Авиньонский замок, расположенный недалеко от Монсегюра, прибыли одиннадцать путешественников, в которых безошибочно узнавались инквизиторы. Впрочем, они и не скрывали своих намерений — их целью было покарать жителей городка за ересь. Главой инквизиторов был Гийом Арно, хорошо известный своей неумолимостью и жестокостью. Доминиканцы планировали организовать в Авиньоне инквизиционный трибунал, приурочив его к празднику Вознесения.