Бион помнил благодарность в глазах мальчишки, когда Кенна и его защитники наконец достигли резиденции сановника. Солдат также поблагодарил Райю за спасение собственной жизни, но сделал это с раздражением. Почему? Потому что хорошо знал Райю: опытный воин, но ленивый. И слишком честолюбивый. Вечно что-то замышляет, стремится получить больше, вырваться за пределы занимаемого положения. Бион знал: когда-нибудь Райя напомнит о долге, и тогда по законам воинской чести его придется вернуть.
Когда Райя уехал, чувства Биона напоминали скомканное одеяло, которое требовалось хорошенько разгладить. Он знал, что Райя не сказал ему всей правды, но поручил работу. Бион не горел желанием браться за нее, и в особенности – связываться с Райей на таких условиях. Но взятые обязательства он привык выполнять до конца, даже утомительные и раздражающие. Нынешняя жизнь, при всей ее скудности, вполне устраивала Биона. Ему не хотелось покидать свое маленькое тесное жилище на месяцы, а то и на годы. Неизвестно, сколько времени уйдет на новую работу. У него не было желания снова убивать.
И все же…
Почему тогда в нем шевельнулось предвкушение? Почему он с легкостью вспомнил запах крови и то, как послушно раскрывается плоть, вспоротая острым лезвием?
Бион закончил сборы. Скоро он покинет свою деревушку и отправится вначале в Хебену, а затем в Ипу – догонять Эмсафа.
«Неужели я соскучился по убийству?» – думал он.
Айя ходила взад-вперед перед нагромождением камней, служивших нам домом в течение двух последних дней. Шаги ее были широкими, и в каждом ощущалась досада.
– Поверить не могу, что мы позволили ему нас одурачить, – говорила она. – Этот уличный крысенок самым наглым образом нас облапошил. Глаз у него наметан. Он еще в Завти увидел, насколько ты неопытен, и решил поживиться. Потом на время притих, дожидаясь удобного момента. Говорю тебе…
Я сидел, скрестив ноги, и следил за ее передвижениями.
– Ты не понимаешь, – возражал я, щуря глаза от солнца. – Мы с Тутой вместе прошли через серьезные испытания.
– Братья по оружию? – усмехнулась Айя, но без ехидства. Она села рядом, прислонившись к моему плечу. – Думаешь, среди воров есть понятие о чести?
Тревожило ли меня случившееся?
Я сам толком не знал.
Наше путешествие в Фивы было не из легких. Мы ехали по каменистой местности. Копыта лошадей скользили на гладких камнях. Когда темнело, устраивали привал и готовили то, что удавалось добыть охотой. Когда-то отец и Хенса учили меня премудростям жизни в пустыне. Затем, во время вылазок из Сивы, я учил тому же Айю. Теперь мы вдвоем передавали наши знания и навыки Туте. Мы удивлялись самим себе и гордились нашей выносливостью. Места здесь были суровыми и крайне неохотно отдавали плоды своей земли. Жизнь превратилась в выживание, и потому обучение Туты являлось для нас не развлечением, а жестокой необходимостью. Дни напролет нас немилосердно обжигало солнце. Мы забрались слишком далеко от дома и были оторваны от всего, что прежде давало чувство защищенности. Но испытываемый страх делал нас решительнее.