Но она стала старше. И не только по возрасту. Девчонкой она носила ожерелье из костей. Прочие трофеи вплетала в волосы. А сейчас?
– Здравствуй, Хенса, – сказал я и, указав на ожерелье из львиных зубов и бивень носорога, вплетенный в волосы, добавил: – Ты вытянулась, приобрела силу и опыт.
Она лишь кивнула. Вот тогда-то я почувствовал иную перемену в ней: некоторую отрешенность и озабоченность, которых у нее не было в детстве. Казалось, за эти годы она взвалила себе на плечи заботы целого мира.
И улыбка теперь играла только на ее губах, не достигая глаз. Но это не помешало Хенсе тепло и искренне меня приветствовать, восклицая: «Мой друг и брат». Дождался я от нее и похвал. Хенса сказала, что я вырос и возмужал. Она даже потрогала мои мускулы, проверяя их крепость. Затем настал черед моего снаряжения, которое она тоже одобрила (это было видно по ее лицу). Когда мы виделись в последний раз, я был мальчишкой. Теперь я вырос и превратился в воина.
Я познакомил Хенсу с Тутой и Айей. Девушки внимательно разглядывали друг друга. В характерах обеих было достаточно схожих черт, а вот представления о жизни очень сильно разнились.
– Ты что-нибудь знаешь о нем? – спросил я первым же делом.
– О ком? – явно не поняла вопроса Хенса.
– О моем отце.
Мой ответ еще больше ее изумил.
– А с какой стати я… Погоди, так ты пришел сюда в поисках своего отца?
Я попытался совладать с волной досады.
– Ты не шутишь? – спросил я, понимая, что более дурацкого вопроса задать невозможно. – Значит, ты не получала никаких вестей от моего отца и его здесь нет?
Хенса смущенно покачала головой:
– Пойми, Байек, если бы твой отец приезжал в Фивы, я бы это знала. Но приехать он мог лишь по моей просьбе, а я его об этом не просила. И не отправляла никаких посланий от своего имени. Расскажи-ка мне, в чем дело.
Она подошла ко входу в гробницу.
– Идемте вниз. Угощу вас пивом.
– Так ты действительно здесь живешь? – спросил я.
Хенса кивнула, чуть скривив губу. Ее удивило мое щепетильное отношение к подобным вещам, но я не смог сдержаться:
– Это же гробница. Священное место.
Хенса покачала головой и начала спускаться, держась рукой за стену.
– Разграбленная гробница перестает быть священной, – пояснила она. – Да и вообще почитание гробниц осталось в прошлом. Идем.
Даже не знаю, чтó я ожидал увидеть, когда мы, оставив солнце за спиной, двинулись вниз. Наверное, представлял себе темный, сырой и тесный каменный мешок. Гробница же оказалось пещерой, чей потолок был низким, но позволял стоять во весь рост. Нубийцы затянули его пестрой тканью своих шатров. Я узнал расцветку, которую давно видел в Сиве, и меня захлестнуло тоской по дому. В пещере было тепло, но не жарко. В дальнем конце ее горел огонь, создавая ощущение почти домашнего уюта, хотя слово «домашний» никак не вязалось с местом, где мы находились. Огонь в очаге не был единственным источником света. На стенах висели светильники. Я почти забыл о том, что мы находимся в гробнице.