Сам я первые три ночи у Дома Советов вообще не спал. Затем спал урывками у костров, или на полу гардероба подъезда № 7. По ночам здесь не было толчеи, и можно было неплохо выспаться, пристроившись на чьем-то плече, бедре или ботинки. Однажды и я «пригрелся» на груди неизвестной девушки. Заснул почти мгновенно, но через полчаса девчонки начали шептаться, и особенно горячо это делала та, на груди которой я устроился спать: «А ты знаешь, Анпилов убежал спать домой! - Не может быть! Я видела его совсем недавно. - Говорю тебе, убежал! Что я Анпилова не знаю?! Я сама видела, как он уходил». Мне стало смешно и неловко и пришлось вступить в тот ночной разговор: «Слушай, дорогая, если у тебя на груди лежит не Анпилов, значит, меня зовут Ельцин Борис Николаевич!» Вокруг дружно захихикали, а девушка напряглась и смолкла. Слышно было как тревожно забилось в груди ее сердце. Пришлось подняться с «теплого места» и уйти к кострам на баррикады....
«Нельзя играть в восстание!» Памятуя ленинский наказ, «Трудовая Россия» с первого до последнего дня противостояния у Дома Советов требовала от Руцкого и Хасбулатова раздать народу оружие. А стволов в оружейных комнатах осажденного Верховного Совета было немало. В первую же ночь восстания вместе с генералом Макашовым мне удалось убедить Руцкого выдать хотя бы десяток автоматов офицерам, пришедшим защищать Белый дом. В августе 1991 года ельцинисты практически бесконтрольно выдавали оружие, всякому кто выдавал себя за «демократа». Сохранилась фотография, на которой известный музыкант Растропович заснят в роли «стража русской демократии»: схватил в руки автомат Калашникова и заснул с ним в обнимку. Вице-президент Руцкой прекрасно знал историю с выдачей оружия «демократам» в августе 91- го, но в сентябре 93-го долго сопротивлялся и не хотел открывать оружейные комнаты Верховного Совета. Но в конце концов он согласился на это, и человек 15 из многих тысяч которые пришли в первую же ночь к Дому Советов получили оружие под расписку. Открыли оружейные комнаты, где оружие хранилось в заводских ящиках и заводской смазке. Вот откуда знаменитая фраза Руцкого при аресте руководителей восстания 4 октября: «Вот мой автомат. Он в заводской смазке. Я из него ни одного выстрела не сделал!». Гораздо позже, на Учредительном съезде НПСР, «Трудовая Россия» не вошла в эту организацию, и мне пришлось объяснить с трибуны съезда нашу позицию: без несущей конструкции широкого народного фронта сопротивления, без единства коммунистов всякие союзы рано или поздно превратятся в рассадники предательства. Тогда Руцкой, сидящий в президиуме рядом с Геннадием Зюгановым, ткнул пальцем в мою сторону: «Вот видите! Пойдете за ним, опять будет кровь!» Я вынужден был задержаться на трибуне: «Генерал! Любой рядовой знает, что перед боем оружие протирают от смазки, а вы игрались с ним, как мальчишка. А потому кровь народа на вашей совести!».