. «Протестами «за» и «против» египетский кризис не разрешить, – вторит ему вице-президент страны Махмуд Мекки. – Разногласия решаются не толпами, а на избирательных участках»
[134]. Судебный корпус согласился пойти на компромисс – отправить на избирательные участки наблюдателей (без этого шага согласно законам страны референдум мог бы лишиться легитимности).
Смирение Мурси и «Ихвана» можно понять, если взглянуть на текст Конституции, которую они предложили египетскому обществу. Мало того что в ее тексте шариат является основным источником законодательства в стране, так она еще и предполагала масштабную люстрацию. Бывшим высокопоставленным функционерам прявящей при Мубараке Национально-Демократической партии (в том числе и депутатам парламента) запрещено заниматься политикой в течение 10 лет, а также баллотироваться на пост главы государства и в законодательные органы власти. Очевидно, что таким образом Мурси отсекал от власти основных тяжеловесов светской элиты страны и закреплял за исламистскими силами (прежде всего «Братьями-мусульманами») ведущие позиции в Египте на годы вперед.
Расчет исламистов был на свой электорат – если мусульмане могли выступать против фараонских амбиций Мурси, то уж введение шариата они не поддержать не могли. И этот расчет оправдался. Голосование шло в два этапа (сначала в одних провинциях, потом в других), и жители крупных городов отвергли новую Конституцию. В том же Каире против нее проголосовало 57 % избирателей [135]. Однако жителям сельских районов шариат оказался по вкусу, подавляющее их большинство поддержало фактический переход Египта от светской к Исламской Республике. В результате за новую Конституцию проголосовало более 60 % египтян [136]. И это снова была демократия – страна, где абсолютное большинство населения выступает за введение норм шариата в Уголовный кодекс, может быть светской лишь при диктатуре. Таковым оказался итог поддержанного Западом умеренно-исламского политического эксперимента в обществе, которое к этому эксперименту не было готовым.
При этом не было никаких гарантий, что Мурси и «Ихван» не пойдут на дальнейшую исламизацию Египта. Например, что глава государства не воплотит в жизнь высказанное им в 2007 году предложение о создании совета улемов, без одобрения которого президент (который, опять же по словам Мурси, должен быть обязательно мусульманином и мужчиной) не имел права принимать ни одно внешне– или внутриполитическое решение [137].
Однако светскую часть Египта и генералитет такое светлое будущее не устраивало. Полгода они собирались с силами, пестовали антиисламистские настроения, обвиняли Мурси во всех экономических проблемах и в результате в конце июня 2013 года, наконец, подняли восстание.