Слабым местом Турции является ситуация с правами человека. Всем известно, что турецкий президент никогда не являлся фанатом демократии (он сам называл ее трамваем, добавляя, что на нем нужно доехать до места назначения, а потом попросту сойти [230]). Однако реакция Запада на беспорядки на площади Таксим в 2013 году четко продемонстрировала, что статус страны – члена НАТО и партнера Запада не гарантирует Эрдогану хотя бы нейтральное отношение «партнеров» к его попыткам сойти. Европа и США фактически встали на сторону демонстрантов, желая как минимум наказать Эрдогана за его заносчивость и строптивость. «Мы верим в то, что долгосрочная стабильность, безопасность и процветание Турции могут быть гарантированы лишь через защиту базовых свобод. Этим, по-видимому, и занимаются (протестующие. – Г.М.). В здоровой демократии данные свободы играют очень важную роль», – указывала Эрдогану официальный представитель Государственного департамента Джен Псаки [231]. «Будущее Турции принадлежит турецкому народу, и больше никому. Но США не будут делать вид, что им все равно, каким это будущее будет», – говорил Джо Байден [232]. Интересно, что тогда из всех великих держав лишь Россия да Иран остались в стороне от критики Эрдогана. «Конфликт является внутренним делом Турции, и мы надеемся, что эта проблема будет решена самими турецкими лидерами – по существу, спокойно и мирно», – заявил тогда представитель иранского МИД Сейид Аббас Аракчи [233].
Аналогичным образом Европа отнеслась и к коррупционному скандалу, который разгорелся в декабре 2013 года. Тогда в Турции прошла операция «Большая взятка», в ходе которой было арестовано полсотни випов из правящей Партии справедливости и развития (ПСР), а затем в прессу стали попадать аудиозаписи дискредитирующих разговоров других лидеров ПСР. Которые в том числе указывали и на причастность к взяточничеству Эрдогана. О том, что их лидер «все знал», говорили и его бывшие министры, которых он лишил портфеля сразу после начала скандала. Френсис Риччардоне назвал коррупционный скандал вокруг партийной элиты ПСР «крушением империи» [234]. Турки отреагировали жестко и молниеносно – Эрдоган обратился к Френсису Риччардоне с призывом «не лезть не в свое дело» и добавил, что турецкие власти «не обязаны терпеть его присутствие в Турции», намекнув тем самым на возможность объявления посла персоной нон грата [235].
Недружественную позицию в отношении турок заняли и американцы, причем, что весьма показательно, практически одновременно с оглашением санкций Москвой. Министр обороны США Эштон Картер заявил, что после захвата ИГ северных районов Сирии и Ирака Турция утратила эффективный контроль за границей с этими территориями, «через которую проходят иностранные боевики», а также добавил, что турецкой армии стоит начать по-настоящему бороться против ИГ. «По существу, большая часть авиаударов турецких ВВС направлена не против ИГИЛ, а против отрядов Курдской рабочей партии», – заявил американский чиновник, тем самым фактически повторив претензии к Анкаре курдских бойцов