— У вас что–то срочное? Видите, я занят.
— Срочнее не бывает, — решительно ответил Корнильев, — брат мой двоюродный в острог попал неизвестно за что.
— Быть такого не может, — недоверчиво покосился на него губернатор.
— Еще как может. Прикажите проверить. Я лично справлялся, но ни комендант острога, ни в полицейской управе не знают, за что он туда посажен.
— Странно все это, — Сухареву не хотелось задерживаться, и он хотел было отправить купца к исправнику или к полицмейстеру, но тут неожиданно в разговор вмешался молодой офицер, что внимательно прислушивался к их словам.
— Не сочтите за дерзость, — почтительно проговорил он, — но я могу пролить свет на сей прискорбный случай.
— Слушаю вас, — повернулся к нему Сухарев.
— Если я правильно понял, то речь идет о купеческом сыне Иване Зубареве, что около недели назад был доставлен в местную крепость?
— Именно о нем, — согласно кивнул Корнильев, недоумевая, чем может помочь Ивану незнакомый офицер.
— Поручик Кураев, — представился тот и кратко изложил обстоятельства, при которых он встретился с Зубаревым. — Вникать в суть дела у меня никакой возможности не было, но в своем рапорте в полицейскую контору подробно все отписал. А уж чего там полицмейстер усмотрел, то мне не ведомо.
— Хорошо, разберусь, — брезгливо махнул рукой Сухарев.
— Премного благодарны вашему превосходительству, — Корнильев с достоинством поклонился и вышел из губернаторских покоев, радуясь, что дело столь легко решилось.
Уже на следующий день, к вечеру, не найдя за Иваном Васильевым сыном Зубаревым никаких вин и преступлений, его выпустили из острога.
— Императрице про вас напишу, — погрозил он пальцем офицеру, который вывел его на улицу.
— Пиши, милок, пиши. Императрица давно твоего письма ждет, — засмеялся тот вслед ему и по–разбойничьи свистнул, подняв с крыши стайку гревшихся у дымовой трубы воробьев.
Императрица Елизавета Петровна, несмотря на свое отменное здоровье, всегда внимательно прислушивалась к советам врачей. В летнюю пору она ежедневно выезжала на экипаже за город прогуляться по лесу, омочить босые ноги в какой–нибудь чистой речушке, а зимой взяла за правило обязательные получасовые прогулки по свежему воздуху. Особенно ей нравились заснеженные аллеи Летнего сада, где специально для нее чистили и посыпали желтым песочком дорожки, ставили в разных местах скамеечки для отдыха, покрытые меховыми полостями.
С собой на прогулки императрица обычно приглашала давнюю подругу Марфу Егоровну Шувалову, а также друга наилюбезнейшего, как она его называла, — графа Алексея Григорьевича Разумовского. Тот мог часами забавлять императрицу смешными рассказами о своем детстве, проведенном в глухом селе на Украине.