– Дмитрий Тимофеевич, чем дальше от нас День Победы, тем больше осознаешь его величие. Но мы – дети послевоенного времени. А каким этот день сегодня видится вам – фронтовику, который своим ратным трудом приближал эту Победу?
– Пройдут многие десятки лет и даже столетия, но день Победы никогда не изгладится из памяти нашего народа. И не только нашего, но и народов всего мира. Ведь не было в ХХ-м веке более сильного противостояния, чем противостояние гитлеровской Германии с СССР и странами, которые не хотели этой войны. Как не было более сильного милитаризованного государства, чем фашистская Германия, на которую работала вся порабощенная Европа.
А всю тяжесть борьбы с фашизмом во Второй мировой войне взяли на себя Советский Союз и весь советский народ.
Мы не забываем и о вкладе союзников. Но, говоря о создании коалиции антигитлеровских государств, надо всегда иметь в виду, что США и Англия тянули с ее созданием до последнего. При этом важно, что в 1941 году тогда еще сенатор, а потом американский президент Гарри Трумэн говорил: «Мы так должны смотреть на войну. Если будут побеждать немцы – стоит помогать русским. Если будут побеждать русские – помогать немцам. И пусть они убивают друг друга как можно больше, а потом мы продиктуем им свои условия».
Так что до битвы под Москвой практически никакой помощи от этих стран мы не получали – одни заверения в дружбе. И только после битвы под Москвой, когда группа армии «Центр» была разгромлена, они поняли, что дело идет к победе Красной Армии, и ей надо помогать.
Еще осенью 1941 года в Москву поступило предложение собрать конференцию трех государств для обсуждения планов общей борьбы с Германией – чего мы хотим добиться? Но Сталин не согласился и не случайно…
А вот когда состоялась Сталинградская битва, и всему миру стало ясно, что немцы теперь будут только отступать, и когда они были разгромлены на Курской дуге и произошел коренной перелом в Великой Отечественной войне – вот тогда товарищ Сталин согласился на проведение такой конференции. И она состоялась в Тегеране в 1943 году.
Почему Сталин раньше не пошел на проведение такой конференции? Потому что сразу понял: задача будущих «союзников» не в том, чтобы победить фашизм, потому что мы бы и без них его разбили, а в том, чтобы заранее продиктовать Советскому Союзу свою волю и свое видение послевоенного устройства в Европе.
Когда с нашей стороны ставился вопрос об открытии «второго фронта», то американцы и англичане все время тянули. Обещали открыть в 42-м году – не открыли, обещали в 43-м – опять обманули. А открыли только – знаете, когда? 6 июня 1944 года.