Итак, собрание в третьей комнате открылось.
— Ли Шунь! — точно из гаубицы загрохотал возлежащий на постели председатель, то есть Чжао Цзы–юэ. — Ли Шунь! Ли Шунь!
Слуга не отзывался.
— Ли Шунь!!! — Мудрец заорал так, что казалось, вот–вот лопнет.
Опять никакого ответа.
— Зачем тебе понадобился слуга? — поинтересовался Мо Да–нянь.
— Купить семечек, сигарет! Без этого собрание не собрание. — Чжао Цзы–юэ вскинул брови, удивляясь, что приходится объяснять такие элементарные вещи.
— Но ведь поздно уже, он наверняка спит, — сказал Мо Да–нянь, взглянув на свою пухленькую руку с часами. — Десять минут третьего!
— Раз мы бодрствуем, то слуга тем более не должен спать! — с важностью заявил председатель.
— Не сердись. По трудовому законодательству работать свыше восьми часов запрещено.
— Выходит, из–за того, что он спит, мы не можем погрызть семечек?! — вскипел Мудрец.
Все были сражены таким убийственным доводом.
— Но нельзя забывать о гуманности! — пробормотал себе под нос Мо Да–нянь.
— Ладно, — смилостивился председатель. — От семечек можно отказаться гуманности ради, но от сигарет…
— Вот тебе сигареты, возьми! — У Дуань поспешно раскрыл свой серебряный портсигар и протянул Мудрецу. Тот взял сигарету, прикурил, затянулся, и его праведный гнев стал постепенно улетучиваться вместе с дымом.
— Я все же не умею владеть собой, — стал каяться Мудрец, — не могу сдержаться. Зато ты, старина Мо, воплощение благородства, как святой Конфуций. Ну, а теперь к делу. Почему не явился Ли?
— Ты еще удивляешься! — протянул У Дуань. — Он же против прекращения занятий. Очень хорошо, что не пришел.
— Председатель! — торжественно пропищал Чжоу Шао–лянь, раскрыв свой крохотный, как у рыбки, рот. — На сей раз забастовка необходима. Вспомните, как жестоки наши тупые преподаватели, как неумолим со своими приказами ректор. Если не сопротивляться, мы засушим в наших сердцах цветы свободы, заглушим доносящиеся до нас соловьиные трели. Долой! Долой экзамены, напоминающие экзаменационную систему в старом Китае, долой приказы, достойные только империалистов! — Он перевел дух. — Таково мое мнение как литератора. — Он снова перевел дух. — Что же касается действий и их последовательности, то они еще не сложились в моем сознании. Одно мне ясно — долой!
— Блестяще! — воскликнул председатель. Потом взглянул на дымящуюся сигарету и добавил: — Чтоб ее черти взяли! Чем больше куришь, тем противнее!
Презрительно скривившись, Мудрец швырнул окурок на пол, но этим воспользовался Чжоу Шао–лянь, поскольку чувствовал, что еще не выговорился: