— Ой! — Мария вздрогнула, и ко мне прижалась.
На аллее, нам четверо навстречу, самого хулиганистого вида. Девушке страшно, а мне весело — разомнусь сейчас! На тренировке я и с четверкой работал — а эти, явно не срочники из спецуры. И с необходимой обороной здесь полный порядок, особенно с учетом личностей сторон — теоретически, если на темной улице мне попадется какой-нибудь рецидивист Степка Гугнявый, и я его как собаку пристрелю, даже без агрессии с его стороны, а после скажу, что он на меня напал, то с высочайшей вероятностью мне поверят на слово и разбираться не будут. Хотя если в вышеописанную ситуацию подставить простого советского гражданина (вместо любой из сторон) то тут возможны варианты. Этих я валить насмерть не буду, не пиндосы все ж — лишь морды набью и по печенкам настучу, чтоб культурно отдыхать не мешали!
Нет, не решились. Даже дорогу уступили. Вблизи на бандюганов не похожи, обычная рабочая молодежь, или даже студенты. Однако, будь Маша одна, вполне могли бы к ней пристать!
— Я хулиганов боюсь — сказала Мария — за квартал увижу, и бегу. И в общаге у нас есть такой, Сашка Янов, нам прохода не дает. Как навстречу попадется, так будто нечаянно щупает нас за… разные места. И ржет.
Так за чем дело стало? Хочешь, сегодня же вечером, когда я тебя провожу, ты мне этого хмыря покажешь, и я ему обе руки сломаю? Чтоб он никогда и никого больше не смел трогать.
— Валя, не надо! Он же только трогает, а не… Даже жалко его — убогий, малохольный! У него отец от водки умер, а всем врет, что на войне погиб героем. А он в Москву из деревни приехал, чтоб в техникум поступить, но не прошел, и устроился санитаром. Может еще поступит в следующем году, в люди выйдет.
Ну как знаешь. Хотя я вот так жалеть — не умею. Ну а ты, неужели осталась домашней девочкой — в войну, родителей потеряв, живя у тетки в уральской провинции, да и общага, где ты сейчас, в одной комнате на четыре койки, это не отель "хилтон". Или просто тебе приятно, рядом со мной слабой быть?
— Валя, а ты и правда, готов был этих, убить? Знаю, что ты на войне… Но там были враги, фашисты, нелюди! А это ведь — свои.
Так я ж не зверь. Вот если бы кто-то оружие достал, хоть нож — тут бы пришлось насмерть. Кроме штатного, в кобуре, еще и браунинг в рукаве, выхватить в полсекунды. И тут уже — или "сдайся враг, замри и ляг", или кто продолжает, я не виноватый. Тут уже шутки в сторону — или я и ты на кладбище, или они.
— Валечка! — Маша взглянула мне в глаза — ты такой… Мне с тобой очень хорошо. Но иногда — страшно. Будто не ты со мной, а… Как в сказках про оборотней — зверь внутри человека.