Вместо ответа Келли схватила с подноса бокал шампанского и заперлась в ванной.
- Какая же я умница! - приговаривала она. - Пусть член Дугласа мне больше не доступен, но сперма-то его у меня есть! Раз он со мной не спит, я сделаю ребеночка сама.
Глава 5
Время уже было за полночь, офис почти опустел, неделя закончилась, и лишь остатки ужина, доставленного из китайского ресторана, напоминали о напряженной работе.
Вернувшись домой с кипой первых выпусков, Джорджина увидела, что квартира погружена в полную тьму. Вывалив бумаги на кухонный стол, она налила себе полный стакан вина и вышла на лоджию. Ей было не по себе. Шарон пыталась раскопать её личную жизнь, и это пугало Джорджину не на шутку. Кое-что из своего прошлого она хотела бы похоронить навсегда.
Впрочем, и за настоящее она не была спокойна. Свою связь с Белиндой она держала в строжайшей тайне от всех, даже от Дугласа. И не зря. Она прекрасно понимала, что при отсутствии уличающих её фактов, доказать, что встречами с Белиндой кроется нечто большее, нежели обычная дружба, невозможно. В худшем случае враг добудет фотографии Белинды, входящей в её дом, а затем - покидающей его. Нельзя лишь забывать держать шторы задернутыми, да и оставаться на ночь у неё Белинда больше не сможет.
Осталась лишь одна тайна, раскрытие которой могло сломать её карьеру, и Джорджина оставалось только надеяться, что Майку удастся выполнить свое обещание и стереть из памяти компьютера сведения, способные её погубить. И тогда в эту тайну будут посвящены лишь двое: она сама и Дуглас.
Ночной воздух был свеж. Полная луна пробилась сквозь толщу облаков и залила небольшую лоджию призрачным светом. Джорджина отсалютовала тускло мерцающим звездам стаканом вина и промолвила: - За тебя, мамочка. Джорджина искренне верила, что мама находится где-то на небесах и внимательно следит за ней. Ей ничего не оставалось, как в это верить. Пожалуйста, мамочка, проследи, чтобы им не удалось раскрыть мой секрет.
Даже сейчас, по прошествии почти двух десятков лет, воспоминания о матери причиняли ей мучительную боль. Джорджина прекрасно помнила родной дом в пригороде Иоганнесбурга, выбеленный, как и все окружающие дома, обнесенный высокой стеной с натянутой сверху колючей проволокой, чтобы защищаться от врагов. Но, к сожалению, настоящий враг затаился дома.
Джорджине иногда казалось, что у неё были два детства: одно, продолжавшееся до десяти лет от роду, было безоблачным и идеальным, а второе было адом при жизни. Джорджина была влюблена в маму, красивую, веселую и обольстительную. Она была готова просиживать рядом с ней хоть целый день напролет, наблюдая, например, как мама красится перед зеркалом, и выведывая у неё сокровенные тайны женской красоты. Джорджине не терпелось тогда поскорее вырасти и стать такой, как её любимая мамочка.