Триумф и трагедия советской космонавтики (Давыдов) - страница 36
В Мары летели на самолете АН-12. По дороге на дозаправку сели в Актюбинске. На аэродроме осмотрели стоявший там только что начавший летать на местных авиалиниях самолет «Морава».
Вечером прилетели в Мары. Темнело и, хотя уже светили звезды, на нас из дверей самолета дохнуло сорокаградусной жарой. Сразу вспотели. Асфальт под ногами расползался. Разместились в гостинице и, не теряя времени, поехали подальше от огней городка.
Николай Романтеев установил приборы и начал занятия. Звезды с одной стороны выползали из-за горизонта, с другой стороны, как в планетарии прятались за барханами. Сириус, Альдебаран, Бетельгейзе. Названия звезд и созвездий в голосе Николая Романтеева звучали как-то загадочно, хотя все знали очертания созвездий и их место на небосклоне.
>Каждый час испытуемые выходят на связь
К утру стало чуть прохладней и, когда восходящее солнце погасило звезды, космонавты пошли отдыхать. Я же из наблюдателя превратился в главное действующее лицо. Договорился с врачом погранучилища понаблюдать за экспериментом, который я сам и придумал. Врач, прослуживший в Туркмении двадцать шесть лет, с сомнением пробурчал: «Сейчас в городе в тени +46 °C, на полигоне +52 °C в тени, а на солнце +75 °C, ну, а на песочке +90 °C будет. Вообще-то, вольному воля, если охота — поехали».
Газик выскочил из города на шоссе в сторону Ашхабада. Дышать раскаленным воздухом становилось все трудней.
— Тут нужно пару деньков адаптироваться, а потом уже двигаться в пески. Может вернемся? — предложил врач, видя, как я отворачиваюсь от тугого горячего потока, бьющего в лицо.
— В этом весь смысл. Ведь если произойдет вынужденная посадка, то о какой адаптации может идти речь.
— Ну, что же, вольному воля, — повторил врач. Приехали на полигон. С вышки спустился солдат-пограничник. Он с удивлением посмотрел на меня. Я был в легкой летней рубашке, брюках и штиблетах. В карманах брюк носовой платок, расческа и никому не нужный в этих песках кошелек.
Уже первый переход через барханы дал практический опыт. Я проваливался в песок. Идти было трудно. Да и, набившийся в штиблеты песок, жег ноги и мог очень быстро натереть волдыри. Вытряхнув песок, я по такырам (твердым площадкам между барханами) стал обходить барханы. Так, петляя между ними, я удалялся от вышки, на которой остались пограничники и врач.
Один из солдат покрутил у виска.
— Нет, он не чокнутый, — сказал врач. — Это испытатель от космонавтов. Хочет понять, как можно выжить в пустыне.
Я иду уже больше часа. Чтобы не хватил солнечный удар, из платка, завязав уголки, сделал что-то наподобие панамы. Это уберегало от прямых солнечных лучей. С каждым шагом идти становилось все трудней. Перед уходом от вышки я взвесился. Я чувствовал, как из организма уходит влага. Подмышками от выступившей соли появился зуд.