- Где взвод?
- Ушел, а я отстал!
Мелекуш, вздрагивая, поджимал раненую ногу, и снова становился на нее - на трех он уже не мог держаться. Семен положил его, скрипя зубами от боли в раненой ноге, тяжко протопал к лошади пулеметчика. Обессилевшая коняга еле держалась на раскоряченных ногах, закрыв глаза, чуть не тыкалась мордой в песок. И ручной пулемет, навьюченный на нее, казалось, давил ее непомерной тяжестью.
На тактических занятиях, бывало, отделенный Гуков не мог скоро сообразить, что к чему. На этот раз в голове будто посвежело. Он приказал, как саблей свистнул:
- Садись на коня!-и хлопнул здоровой рукой по жалко вытянутой конской шее.
Пулеметчик раскрыл рот, облизнув сухие губы.
- Садись, басмачи скачут!..
И парень понял приказ. Одним махом он вскочил на шею лошади и схватился за пулемет. Еще немного - и пулемет стоял сошниками на конском крупе. Гуков указал, откуда ждать басмачей, и, обхватив здоровой рукой морду вконец обессилевшего коня, не давал ему упасть. И заставлял стоять себя.
Мелекуш вздыхал, посматривая на залитую кровью ногу и, словно жалуясь, выкатывал на хозяина зажженный болью глаз.
Басмачи пыльным валом выкатились на край лощины и остановились, оглядывая ее.
Тут конопатый паренек, от прилежания высунув язык, ударил из пулемета.
Прошитый длинной очередью, вдвое поредел частокол басмаческих фигур. Убитые кони, сплывая в лощину по песку, тянули за собой привязанных хозяев.
А пулемет стучал, и на склоне в лощину песок густо клубился, будто по нему, как по пыльной кошме, били палками.
Перед глазами Гукова снова заплясали ослепительные блестки, и пулемет тарахтел все тише, будто удаляясь. Командир отделения чувствовал, что падает, но не боялся теперь этого.
Он упал легко и вмиг позабыл все. Только пески и пески, бурые и горячие, долго колыхались в его потухающем сознании.
Очнулся он от того, что его поднимали, будто вырывали из забытья. Рот его наполнился водой, и он одним глотком опорожнил его. Не владея мыслями, командир отделения открыл глаза и долго не моргал. Память окрепла, и он увидел командира полка в красных галифе с серебряными лампасами и перед ним - командира своего взвода, распоясанного и блеклого, с повинно опущенной головой. Командир полка говорил что-то, и его пушистые черные усы шевелились, как живые. Потом бичом щелкнул выстрел - и командира взвода не стало.
Конопатый пулеметчик совал фляжку с водой в рот Семену и заставлял пить.
- Мелекуш?- вопросительно прошептал Семен во фляжку.
- Напоили и ногу перевязали,- ответил пулеметчик.
Гуков пил, и ему казалось, что вода бурлила внутри него….