— Что случилось?
— Индейцы.
— Впереди?
— Нет, сзади.
— Что они делают?
— Выслеживают нас.
— Сколько их?
— Полагаю, двое.
Товарищи невольно оглянулись назад в пустую тьму леса. Только в одном месте широкая полоса света сверкала меж двух сосен, бросая золотой отблеск на их след. Кругом же все было мрачно и безмолвно.
— Не оборачивайтесь, — строго шепнул дю Лю. — Идите прежней поступью.
— Это враги?
— Ирокезы.
— И преследуют нас?
— Нет, теперь мы их.
— Не повернуть ли назад?
— Нет, они исчезнут, как тени.
— Далеко ли они?
— Я полагаю, шагах в двухстах.
— Значит, они не могут видеть нас?
— Думаю, что нет, но не вполне уверен в этом. Видимо, они идут по нашему следу.
— Как нам поступить?
— Обойдем кругом и зайдем им в тыл.
Круто повернув налево, он повел их по лесу, описывая длинную дугу. Он шел быстро, но беззвучно в густой тени деревьев. Наконец, он снова повернул и остановился.
— Это наш след, — указал он.
— Да, и по нему прошли два краснокожих, — прошептал Амос, нагибаясь и указывая на следы, совершенно невидимые для Эфраима Савэджа и де Катина.
— Взрослый воин и юноша, в первый раз идущий в битву, — заметил дю Лю. — Как видите, они шли очень быстро: еле вдавлены пятки их мокасин. Они шли гуськом. Ну, теперь пойдем за ними, как они за нами, и посмотрим, не окажемся ли мы счастливее.
Он быстро подался вперед, держа мушкет наготове, другие пошли следом; но в тенистых лесах вокруг них не было слышно ни звука, ни признака жизни. Внезапно дю Лю остановился и уперся в землю ружьем.
— Они все еще сзади нас, — произнес он.
— Неужели?
— Да. Вот место, где мы свернули. Одно мгновение они колебались, что видно из их следов, а потом пошли за нами.
— Если мы попытаемся идти быстрее и сделаем еще круг, то можем настигнуть их.
— Нет, теперь они осторожны. Они поняли, что мы идем вторично по своим же следам, с целью сбить их с толку. Приляжем за это упавшее дерево и посмотрим, удастся ли увидеть их.
Большой гнилой пень, позеленевший от мха, покрытый разовыми и красными грибками, лежал вблизи того места, где остановились наши разведчики. Француз притаился за ним, три товарища последовали его примеру — и все вместе стали наблюдать. Все та же широкая полоса света лилась между двумя соснами, а вокруг по-прежнему царил сумрак и безмолвие, словно в огромном храме с колоннами из деревьев и беспредельным лиственным шатром вместо крыши. Не хрустел сучок, не шелестела ветка; только резкий лай лисицы раздавался откуда-то из глубин леса. Дрожь возбуждения пробегала по телу де Катина. В обостренной памяти всколыхнулись игры в прятки среди дубов и тисовых изгородей Версаля, забавлявшие двор во время хорошего настроения Людовика. Но призом там служил резной веер или коробка конфет, а здесь дело шло о жизни и смерти.