По выходе из часовни Людовик имел обыкновение принимать просьбы и выслушивать жалобы своих подданных. Его путь лежал через открытую площадку, где обыкновенно и собирались просители. В это утро их было только трое — горожанин, считавший себя обиженным старшиною своей гильдии, крестьянин, у которого охотничья собака покусала корову, и арендатор, притесняемый своим феодальным хозяином. Несколько вопросов и короткий приказ секретарю покончили эти дела. Людовик, хотя был сам тираном, имел по крайней мере то достоинство, что настаивал на праве быть единственным деспотом в своем королевстве. Он уже хотел идти дальше, как вдруг пожилой человек почтенного вида, в одежде горожанина, со строгими характерными чертами лица, бросился вперед и припал на одно колено.
— Справедливости! Прошу справедливости, ваше величество! — крикнул он.
— Что это значит? — изумился король. — Кто вы и что вам нужно?
— Я — гражданин Парижа, и меня жестоко обижают.
— Вы, кажется, почтенный человек. Если вас действительно обидели, то вы получите удовлетворение. На что вы жалуетесь?
— У меня в доме расквартировано двадцать человек Лангедокских драгун под начальством капитана. Они едят мои запасы, тащат мое добро и бьют моих слуг, а в судах я не могу добиться удовлетворения.
— Клянусь жизнью, странно понимается правосудие в нашем городе, — гневно воскликнул король.
— Дело действительно постыдное! — заметил Боссюэт.
— Но нет ли какой особой причины? — вставил Лашез — Я предложил бы вашему величеству спросить этого человека, как его зовут, чем он занимается и почему именно у него в доме расквартированы на постой драгуны.
— Вы слышите вопрос достопочтенного отца?
— Ваше величество, меня зовут Катина, я торговец сукном и принадлежу к протестантской церкви.
— Я так и думал! — вскрикнул придворный духовник.
— Это меняет дело, — произнес Боссюэт.
Король покачал головой, и лицо его омрачилось.
— Вы сами виноваты во всем, и от вас зависит поправить дело.
— Каким образом, ваше величество?
— Принять единственную и истинную веру.
— Я уже принадлежу к ней, ваше величество.
Король сердито топнул ногой.
— Я вижу, что вы достаточно дерзкий еретик, — вспылил он. — Во Франции только одна церковь — и именно та, к которой принадлежу я. Если вы не член ее, то не можете рассчитывать на помощь с моей стороны.
— Моя вера — наследие моих предков отца и деда, ваше величество.
— Если они грешили, то это не дает еще вам права повторять их ошибки. Мой дед также заблуждался, пока у него не открылись глаза.
— Но он благородно загладил свое заблуждение, — пробормотал иезуит.