Вождь встретил их спокойно. Фитин среди бумаг на его столе заметил шифровку из Берлина.
«…Мы молчали, — вспоминал Фитин, — ведь всего три дня назад, 14 июня, газеты опубликовали заявление ТАСС, в котором говорилось, что Германия столь же неуклонно соблюдает условия советско-германского пакта о ненападении, как и Советский Союз».
И вот тут начальник внешней разведки понял одну непреложную истину о том, что практически материал его источника противоречит линии партии. В его голове пронеслось, что и за меньшие «огрехи» его коллег ставили к стенке, а тут вопрос касается жизни или смерти целой страны. В кабинете стояла зловещая тишина. Сталин прошелся, казалось бы, в состоянии отстраненности вдоль стола несколько раз, уставившись не на гостей, а в окно. И вдруг чекисты услышали его сиплый голос. Он задал коварный вопрос:
— Что за человек сообщил вам эти сведения?
Меркулов молчал. Пришлось пояснять ситуацию Фитину.
Выслушав начальника 1-го Управления НКГБ, Сталин подошел к столу, взглянул на шифровку и, резко обернувшись к подчиненным, проговорил скрипучим ГОЛОСОМ:
— Дезинформация! Можете быть свободны. А потом, постояв в раздумье, добавил: — Идите, все уточните, еще раз проверьте эти сведения и доложите мне…
Надо отметить, что накануне войны шел бурный поток информации от добывающих органов. Военная разведка тоже подтверждала решение Гитлера на войну с Советской Россией. Но Кремль все еще сомневался. Все это напоминало сказку Льва Толстого «Мальчик и волки». Мальчонка так часто кричал: «Волки!», что к этому привыкли. Поэтому, когда действительно появился хищник, мальчику уже никто не поверил и не откликнулся на его крик о помощи. Вальтер Шелленберг в своих мемуарах так охарактеризовал Шульце-Бойзена:
«… Этот фанатик являлся движущей силой всей шпионской организации в Германии. Он не только поставлял секретную информацию для русских, но и развернул активную деятельность в качестве пропагандиста. Так, например, однажды в пять часов утра на одной из улиц произошла следующая сцена: Шульце-Бойзен в полной военной форме угрожал застрелить из пистолета одного из своих агентов за то, что тот не выполнил пропагандистского задания на одном из заводов».
Шульце-Бойзен, прежде чем покинуть камеру внутренней тюрьмы гестапо, перед отправкой в «дом смерти» Плётцензее написал прощальное стихотворение и спрятал его в щель стены. 06 этом он сказал сокамернику, тоже смертнику. Тот, в свою очередь, сообщил о записке перед своей казнью соседу… Этот человек остался жив. После войны он пришел к руинам здания на Принц-Альбрехтштрассе и отыскал предсмертное послание истинного патриота Германии, антифашиста и друга Советской России, работавшего на тайном фронте под псевдонимом «Старшина»: