— Дверь была открыта?
— Да, полагаю, Света моего возвращения ждала. Но мы и в другие дни запирать дверь на ночь, бывало, забывали, так что тут нет ничего удивительного. Света уже спала. Я тихонько, чтобы не разбудить ее, приняла душ и легла спать. Уснула практически мгновенно, день длинный вышел.
— А утром?
— Уже вечером мне стало стыдно за ссору, вспышку и обидные слова. И утром я планировала помириться, прощения попросить. Встала, умылась, немного побродила по номеру. Света не просыпалась, игнорируя и будильник, и мою возню. Я решила, что она все еще обижается, и проговорила целую речь, сидя на краешке ее постели. В ответ — ноль реакции. Ну, я и стала ее тормошить. Тело Светы было к стене повернуто и лежало на боку… — От нервного напряжения Марина перешла на такой тихий шепот, что Гуров едва разбирал слова. — А тут я потянула, тело на спину перевернулось, и я поняла, что она мертвая! Застывшая, совершенно закоченевшая! А на губах ее была страшная улыбка!!
— Какая улыбка? Вы уверены? То есть трупное окоченение уже наступило?
— Конечно, наступило, это и врачи потом подтвердили. Да и я это чувствовала, когда к ней прикасалась! И улыбка на лице Светы была! Страшная и застывшая, словно оскал! И глаза открытые, мертвые, стеклянные. Но главное — улыбка! Никогда не видела, чтобы мертвец улыбался! А мне ведь и бабушку с дедушкой, и отчима хоронить довелось, так что мертвецов навидалась. Уж поверьте, Лев Иванович!
Гуров, как мог, успокоил испуганную женщину и проводил ее в номер. Марина не хотела видеться ни с кем и желала побыть в одиночестве.
Странная улыбка, застывшая на губах умершей женщины, произвела на нее гнетущее впечатление и не на шутку испугала. Гуров же испытывал тревогу и некое нервное возбуждение, какое, наверное, бывает у собаки-ищейки, когда она неожиданно нападает на след.
Все его инстинкты сыщика и весь накопленный опыт кричали сейчас: «Смерть молодой женщины совсем не то, чем кажется. Это запланированное и хладнокровно совершенное убийство!»
Марина была недалека от истины, когда называла улыбку, застывшую на губах покойницы, жуткой. Есть такое растение под названием «кропило шафранное», или «лабазник». С виду совершенно безобидный, даже милый цветок. Его листья напоминают петрушку или скорее сильно подросший сельдерей, увенчанный пышными шапками белых цветочков. Но растение вовсе не является приправой, оно ядовитое, причем просто смертельно. Его использовали со времен Древней Греции для уничтожения своих врагов. И внешне смерть выглядит как внезапная остановка сердца, если бы не страшная улыбка, что сводит губы покойника предсмертной судорогой, да так и застывает на лице, пока умирающий испытывает страшные муки и бьется в конвульсиях.