Голос ее звучал растерянно и смиренно, чуть ли не жалобно.
— Что случилось? — отозвался я, стараясь придать своему тону хоть толику мягкости и приветливости.
— Мне нужна помощь, — отвечала девочка, — пожалуйста. И… вы меня не пустите?
«Ну почему бы не пустить, — про себя ответил я на последний вопрос, — это ж всего лишь девочка… не съест же она меня». Наверняка у бедняжки какие-то неприятности, какое-то несчастье стряслось, раз такая милая, чистенькая — и оказалась столь далеко от города.
— Ну что тебе? — как можно мягче спрашивал я, открывая калитку и пропуская девочку во двор, — поесть? Попить? Позвонить… вот это, прости, не могу. Не ловит здесь телефон. Могу отвезти… куда-нибудь.
Спрашивая, я направился к дому. Робко переступая, девочка прошла следом… не спеша отвечать на мои вопросы. Разве что кивнула разок — сам не понял, по какому поводу.
— Ну, так что же? — вопрошал я, когда мы оба уже оказались на кухне.
Одновременно повернулся… и мне чуть плохо не стало. В руках девочка держала целый ворох рекламных листовок.
— Ювелирная сеть, — методично перечисляла она, перебирая листовки, и голосом напоминая уже не живого ребенка, а какой-то автомат, — порадуйте своих близких. Магазин модной одежды — мы открылись. Приглашаем вас в наше кафе. Блюда восточной кухни…
— Вот что! — рявкнул я, перебивая девочку и еле удерживая на языке непечатные словечки, — иди-ка ты отсюда. Только тебя… таких как ты здесь не хватало! И заруби на носу… все зарубите… там… у себя: ничего из этого мне не нужно.
С этими словами я довольно грубо схватил ее за плечо, развернул спиной к себе и потащил перед собой к двери, на выход.
Точнее, попытался потащить. Я успел сделать всего один шаг, прежде чем голова девочки развернулась вокруг оси… я и не знал, что голова способна так поворачиваться! По крайней мере, человеческая голова.
Затем ее рот широко раскрылся — неестественно широко, точно разорванный взрывом; превратился в дыру неправильной формы. И зубы: множество мелких и острых зубов показались внутри.
Голова потянулась ко мне, и все эти зубы-гвоздики впились в кисть моей руки. Заорав от боли, я рефлекторно потянул руку на себя, потряс, силясь отцепить эту жуткую зубастую пасть от себя.
Но зубы впились крепко. А главное — глубоко. И на руке уже выступили первые капли крови.
Только пинком по ногам я смог заставить это существо, притворявшееся девочкой, разжать чудовищные челюсти.
Существо шлепнулось на пол, но уже мгновение спустя снова подскочило на ноги и развернулось. Ее голова встала на место — повернувшись правильной стороной, как у людей. Но вот в лице, обращенном ко мне, не осталось ничего человеческого. Глаза пылали ненавистью, черты неузнаваемо исказились, а чудовищная пасть раскрылась настолько, что в ней бы, наверное, шар для боулинга поместился.