— Ты когда-нибудь обнажалась перед мужчиной, фрейлина? — спросил он.
— Да как вы смеете?! — выплюнула ему в лицо. Вместе с этим рванулась вперед, сама прижалась к артанцу и ухватилась за рукоятку клинка.
Запястье тут же обожгло болью, клинок вылетел из руки, пальцы лишь схватили воздух. Рывок — и мы поменялись местами: меня швырнули на шкуры, навалились сверху. Так, что вышибло дух и потемнело в глазах. Мои руки спеленали над головой: ни двинуться, ни вздохнуть. А в живот уперлась мужская плоть, заставив меня ахнуть и забиться в крепком мертвом захвате.
Я шипела, дергалась, проклинала его, лягалась, но только сбила ноги и окончательно обессилела. Рванулась в последний раз и откинулась на шкуры. Обнаженная, распластанная под ним. Щеки горели, к горлу подступал комок, а все внутри скручивалось в тугой узел.
Наши взгляды встретились. Вместо равнодушия и холода в серых глазах горел огонь, от которого сердце пропустило удар. Я посмотрела на предплечье: туда, где тонкое лезвие взрезало край рубахи и сквозь длинный порез сочилась кровь. Стало страшно, как никогда в жизни. Даже не выдержала и крепко зажмурилась, потому что однажды артанец уже простил мне нападение на себя…
— Тебе это нравится? — неожиданно спросил Мрак. Его дыхание коснулось уха, так что по телу непроизвольно прошла дрожь.
— Что? — выдохнула я, широко распахнув глаза.
— Дерзить? Испытывать мое терпение на прочность?
Я тут же замерла, до боли прикусила щеку.
— Отвечай.
— Я свободная женщина, как бы вам ни хотелось думать иначе.
— Женщине положено делать то, что велит мужчина и ее господин. Быть послушной. В Артане это называют мудростью.
Я не удержалась от нервного смешка. Интересно, артанские женщины думают так же?
— Если мудрость означает подчиняться тому, кто способен унизить женщину, то я отказываюсь быть мудрой.
— Защищать, — процедил он. — Жен. Матерей. Их дом. Ценой жизни.
— А взамен получить жизнь на цепи, — с отвращением выплюнула в лицо.
Если это вообще сейчас можно было назвать лицом. Черты Мрака исказились, заострились, вены на лбу вздулись, брови сошлись на переносице, а взгляд напоминал ледяную бездну, в которой бушевала серебряная метель.
Меня резко отпустили, не просто отпустили — отшвырнули в сторону. Магия разума теперь сияла не только в его глазах, она сочилась сквозь его поры, клубилась вокруг серебристым облаком. Давила даже несмотря на то, что не могла пробраться в мои мысли. Я почти физически ощутила, как она сминает меня, выжигает остатки мыслей, превращая в безвольную куклу, которой все безразлично.