Что касается отношений с союзниками, здесь у Гудериана было сравнительно немного проблем. В бытность полевым командиром он одерживал победы только силой германского оружия. Ему не пришлось, как Роммелю, испытывать разочарование, пытаясь выторговать уступки у несговорчивых итальянцев, или, как Манштейну, иметь дело с румынами и венграми, воевавшими из-под палки, или, как Дитлю, подталкивать чересчур осторожных финнов. Когда в конце войны Гудериан стал начальником штаба, у Германии почти не осталось союзников, а те, что были, выпали из германской орбиты вскоре после его вступления в должность. Однако имевшиеся данные позволяют сделать вывод, что Гудериан, имея дело с представителями других стран, добивался взаимопонимания в силу врожденного дипломатического такта, ибо был свободен от расовых предрассудков. Достаточно вспомнить, что небольшая доза алкоголя, благодаря которой он не спасовал в ходе бурного совещания у Гитлера в феврале 1945 г., была употреблена на приеме у японского посла.
Однако, когда речь заходит об отношениях с правительством, что в большинстве случаев предполагало отношения с Адольфом Гитлером, сделать положительные выводы гораздо труднее, и причиной тому непредсказуемый и сложный характер диктатора, его двоедушие. И все же между ними, очевидно, существовало определенное взаимопонимание. Гудериан, пожалуй, испытывал к фюреру подобие сочувствия, полагая, что он в те отчаянные дни может выступить в роли спасителя Германии, а также покровительствовать сражающимся танковым войскам. В дни мира Гудериан поддерживал человека, искавшего конфронтаций – о чем, впрочем, Гудериан тогда не догадывался, – и дал ему в руки «острый меч», сделавший возможной короткую войну – единственную войну, которую Германия могла вести успешно. И в то время, как это подогревало честолюбие Гудериана, усиливались позиции Гитлера в борьбе против тех германских генералов, в среде которых не царило согласие по вопросу о темпах и формах реконструкции военной машины. Таким образом, косвенная вина за раскол в рядах сотрудников генерального штаба ложится и на Гудериана, впрочем, помогавшего Гитлеру еще и потому, что испытывал антипатию к генеральному штабу. Усилия некоторых представителей высшего генералитета ослабить позиции Гудериана, предпринимавшиеся как до сентября 1939 года, так и после, занимали ведущее место в борьбе между государственным аппаратом и армией. Плелась очень сложная и разветвленная интрига, отражавшая конфликт эмоций, присущий процессу быстрых институционных изменений. Инстинкты старых, умеренных офицеров германского генерального штаба восстали против динамизма личности, обладавшей даром убеждения и стремившейся к радикальным переменам – вполне естественная реакция