Стремясь к личной власти, Гитлер уже демонстрировал свою магнетическую способность убеждать, обещая всем слоям населения, что они получат от него все, что им нужно; и пока еще никто, за исключением тех, кто сталкивался с ним очень близко, не разглядел в нем олицетворение зла. Но он знал, что генералы преисполнены решимости возродить армию не только как силу, способную защитить границы Германии – в особенности восточные, – но и как фактор стабильности и порядка внутри страны. И поэтому он объявил о своей поддержке армии и ее устремлений. Какова же была позиция Бломберга? По мере углубления экономического кризиса и роста безработицы, он все отчетливее понимал, что страну может спасти лишь объединение всех политических партий, и был готов к использованию для этой цели националистических элементов, а если это не поможет, то самой сильной партии. Тем не менее, следует сказать, что многие генералы критиковали его за выбор если не цели, то средства ее достижения.
Политические связи Гудериана с нацистами и Гитлером, как и у Бломберга, покрыты тайной. Гудериан проводил четкое разграничение между партией и ее лидерами. Роялист в глубине сердца, он лелеял прошлые связи с домом Гогенцоллернов. Разве он не служил в 1916 году в штабе кронпринца? Однако Гудериан отдавал себе отчет, что возврат к монархии не имеет смысла, и, точно так же как и все остальные немцы, разочаровался в правительствах, слишком часто сменявших друг друга. Они, по его словам, «…были неспособны привлечь на свою сторону офицеров или вызвать энтузиазм к республиканским идеалам». К коммунистам Гудериан питал стойкое отвращение и надеялся на появление на политическом небосклоне фигуры, равной по масштабу Бисмарку. Но не все офицеры думали так, как он. В 1947 году Гудериан писал: «Когда на сцену со своими новыми националистическими лозунгами вышел национал-социализм, молодые офицеры быстро прониклись симпатией к патриотическим идеям, подброшенным им пропагандой национал-социалистической германской рабочей партии. Многие годы совершенно недостаточное вооружение рейха было настоящим кошмаром для офицерского корпуса. Неудивительно, что принятие программы перевооружения, за которую горячо ратовал Гитлер, явилось решающим фактором в определении политических симпатий станового хребта армии. Ведь этот человек обещал вдохнуть в вермахт новую жизнь после пятнадцати лет стагнации».
В то время никто не имел ни малейшего представления, что уготовано Германии в будущем. Нацисты были частью обстановки страха и беспорядков, угрожающих кровавыми потрясениями. Сначала в разговорах с младшими офицерами, принявшими сторону нацистов, Гудериан оспаривал притязания последних. Подобно многим своим сверстникам, он чтил Гинденбурга, написав после его смерти: «Он обладал доверием мира». И так же как и многих офицеров в 1932 году, его раздражал тон кампании Гитлера. Все они пришли бы в ужас, если бы узнали, что в декабре Гитлер рассматривал возможность устранения Гинденбурга с поста президента. Не догадывались и о комплексе неполноценности, который испытывал Гитлер, имея дело с генеральным штабом, что обеспокоило бы их еще больше. В конце концов, в тот момент Гитлер лез из кожи вон, чтобы задобрить генеральный штаб своими постоянными публичными дифирамбами в адрес армии!