В один из таких дней в городе была получена телеграмма о перерыве мирных переговоров в Брест-Литовске. Нас это ошеломило.
Что же дальше? Неужели опять война? Немцы; нас уверяли, что германские солдаты ни под каким видом не согласятся начать наступление. После многочисленных бесед с немецкими солдатами такое положение казалось возможным. То же самое подтверждали прибывающие, о работ пленные. Рабочие требовали заключения мира и о дальнейшем продолжении войны не хотели слышать.
Как громом, поразил нас приказ германского командования о наступлении на русском фронте. И когда посыпались 93
телеграммы, в которых сообщалось, что немецкие войска пережди демаркационную линию и стали быстро продвигаться вперед, мы чувствовали себя выпоротыми… Значит, все то, о чем говорили нам немецкие солдаты, было самообманом, ложью, – они не знали своих сил, переоценили свою мощь.
Французы хохотали, черносотенцы еще больше обрушились на нас, и за нами в лагере окончательно закрепилось имя – предатели, агенты и т. п.
В немецких газетах, как но мановению волшебного жезла, началась травля большевиков. В срыве мирных переговоров обвинялись большевики и советское правительство. Про Россию снова стали пускаться утки. Слуги германского империализма ловко подготовляли общественное мнение к ультиматуму.
Нам не приходилось быть свидетелями, насколько общественное мнение удалось обработать, но когда стал известен ультиматум, мнение окружавших нас немецких солдат не было на стороне воинствующего империализма. Немецкие воины ходили по лагерю мрачными. Еще в более подавленном настроении были рабочие. Они и слышать не хотели о насильственном мире с Россией.
Когда по случаю подписанного в Брест-Литовске насильственного мира, в городе выкинули флаги, в широких народных массах не чувствовалось праздничных настроений.
Долгожданный мир пахнул дегтем сапог генерала Гофмана, и теперь уже и самые наивные немецкие солдаты увидели, что юнкерство затаптывает свободную Россию в грязь. Подобное поведение юнкеров вызывало злобу в немецком народе. Широкие народные массы были убеждены, что такая политика германского империализма на востоке зиждется на песке. Если еще до Брест-Литовского мира некоторые из немцев в лагере обижались, когда мы политику германского правительства называли империалистической, то теперь, понурив головы, они молчали. Б реет-Лит овский мир открыл глаза наивным немецким солдатам, борющимся за свое «отечество и культуру». В Брестском мире они увидели настоящие цели войны и ужаснулись… Сапог генерала Гофмана в Брест-Литовске растоптал веру немцев в справедли-94 вость войны, как 9-е января 1905 года Николай II расстрелял веру в царизм.