— Раз твоему братцу лучше известно, что тебе нужно, пусть он сам о тебе и заботится.
И вышла вон с видом вдовы, бросающей вызов самой скорби. Клер заплакала. Я погладил ее по головке и присел рядом.
— Хочешь, я расскажу тебе сказочку… про козочку господина Сегена… Ты, верно, ее никогда не слышала.
Я отодвинул тетрадь, пенал. Она скрестила руки на столе и оперлась подбородком о запястье, засунув в рот большой палец. Эти детские жесты потрясли меня. Я не придумал ничего лучше, чем рассмеяться.
— Козочка… понимаешь… козочка…
Выставив вперед два пальца, я показал Клер рожки, но ей было не до смеха. Она полностью вошла в роль. Она была козочкой и заблудилась в горах. Невозможно было остановиться, сказать ей: завтра дорасскажу. Она была слишком обеспокоена. Предчувствовала, что вот-вот появится волк и будет очень страшно. Пришлось мне превратить волка в трусливое, жалкое, грязное животное, и вскоре он бросился наутек под могучими ударами рожек беленькой козочки. Побледневшая от страха Клер захлопала в ладоши и чмокнула меня в ухо, при этом грудь ее напряглась, как у женщины, готовой отдаться любовнику. Подобное простодушие вызвало у меня чувство болезненного протеста. Мне самому уже хотелось прикрикнуть на нее: «Будь повнимательней!» На следующий день она вновь пожелала послушать сказку про храбрую козочку.
— Сразу видно, — сказала матушка, — что ты не умеешь обращаться с детьми. С ними надо быть твердым.
После столь удачного начала спор не мог не перерасти в ссору. От упреков и обид мы перешли к психическому состоянию Клер.
— Ноги психиатра не будет в этом доме, — торжественно заявила матушка. — Это тебе всюду мерещатся сумасшедшие. Там, откуда ты приехал, их наверняка было вдоволь. Но в моей семье этому не бывать.
Бедняжка Клер! Я был уверен, что необходимое лечение восстановит ее душевное равновесие. Но потребовалось бы немало терпения и упорства. Лишь время приносит исцеление, мы же, «врачи без границ», всего лишь чернорабочие, латающие прорехи. Если бы не отцовское письмо, я бы тут же застегнул свой чемодан, и к черту Керрарек!
Но мне удалось сдержаться, и обстановка в доме разрядилась. Вскоре тетушка предложила мне осмотреть ее ботанический сад — а это значит, что она решила предать забвению мою выходку. Попытайся ты представить себе обстановку, в которой я оказался, вряд ли бы додумался до чего-либо подобного, но тем не менее это так — тетушка развела позади огорода ботанический сад. Одетая, как лаборантка, — в соломенной шляпе, длинном фартуке с карманом на животе, в сабо и, естественно, с секатором в руках, — она продемонстрировала мне лучшие свои экспонаты.