— Урра! — восклицает Семийон и без спросу хватает вторую трубку.
На другом конце провода слышится приглушенный голос, как бы извиняющийся за бестактность.
— Ходят слухи, что вскоре вы приступаете к съемкам…
— Да, совершенно верно.
— Правда ли, что это будет продукция «Галлия-продюксьон»?
— Правда.
— А не могли бы вы уже сейчас рассказать о распределении ролей?
— Это было бы преждевременно.
— Но вы, несомненно, получите важную роль.
— Конечно. И жена моя также.
— Кто ваш режиссер? Нам сообщили, якобы Жак Семийон.
— Так оно и есть.
— А сценарист — Мадлен?
— Совершенно верно.
— Хорошая творческая бригада. И разумеется, это Марсьяль стрелял в вас? (Смешок пересмешника.) Вы отказываетесь отвечать? А не согласитесь ли вы выступить по радио в программе Бувара?
Семийон мотает головой в знак несогласия.
— С удовольствием, — говорит Сильвен. — Только я все еще не в лучшей форме.
— Ну что ж, вам перезвонят. Спасибо.
— Уф! — выдыхает Семийон, пока Сильвен вешает трубку. — Бувар способен вытянуть своими вопросами всю подноготную, не успеешь и глазом моргнуть. Он Сократ по части светских сплетен. Я вовсе не желаю, чтобы о наших планах прознали слишком многое. Еще чуть-чуть — и он бы выведал у тебя все, как бы невзначай. Но очень хорошо, что они тобой интересуются.
— С вашего позволения, — говорит Мадлен, — я ретируюсь. Завтра я буду трудиться дома. Но послезавтра принесу законченный литературный сценарий. Согласны?
— Ступай, она ждет тебя не дождется, — шутит Семийон. — А тем временем мы, старики, еще немножко покорпим.
Дождавшись, пока Мадлен выйдет в сад, Семийон раскуривает трубку.
— Знаешь, ведь я твой друг, — начинает он. — Именно поэтому я безошибочно угадываю, что на душе у тебя кошки скребут. Давай выкладывай все начистоту, старикан. Без колебаний. У меня создалось впечатление, что ты все еще никак не оправишься после ранения. Возможно, нам следовало повременить, прежде чем привязать тебя к новому сценарию. А? Я прав?
— Да нет, не думаю.
— Тогда что же происходит? Ты перестал выходить из дому. А газеты хотя бы читаешь? Ты даже не осознаешь, что стал звездой, что твоя ссора с Марсьялем — главное событие этого месяца в Париже. Ты просто обязан воспользоваться этим обстоятельством, выходить на люди. О-ля-ля! Я знаю не одного человека, которые охотно поменялись бы с тобой местами. Но ты, похоже, чего-то боишься.
Сильвен молчит. Он с изумлением открывает для себя, что Семийон, быть может, ему и вправду друг. А почему бы и не Медье? И многие другие, кого он беспричинно ненавидел.
— Дело не в этом, — бормочет он.