Готова дать на отсечение руку, что Джордж единственный в классе, кто с таким восторгом отправился в университетскую библиотеку. У него горят глаза, когда он говорит об учителе истории — так он обожает этот предмет и этого педагога.
— Первые тоннели, судя по всему, вообще еще из бронзового века, а то и старше. Я их еще не определил точно, но когда я выясню, где проходит одна из этих предполагаемых штолен, тогда точно пойду смотреть! Пойдешь со мной?
— Нет, спасибо! Я уже обещала сопроводить Эмму и ее французскую гостью в Тупик Мэри Кинг. Валери решила изучить все эдинбургские подземелья, придется тащиться с ней в катакомбы. А в среду обещали солнце. Мне хватит одного визита под землю. Ты знаешь, я не поклонник подземелий.
— Ой, Элли, давай я пойду вместо тебя! Обожаю Тупик Мэри Кинг! Это воплощенная история! Историческая драма в каждом камне! — Глаза Джорджа пылали как угли. — Кроме того, эта Валери хорошенькая.
Да что ты! Дай-ка я на тебя посмотрю! Очки не заляпаны, надо же. Зато рыжие патлы, вроде моих, отросли до плеч. Ямочки на щеках — младенец, да и только! Не рановато ли на француженок-то заглядываться! Понимал бы что!
— Ты с ней уже говорил хоть раз, Джордж?
— Если бы! — вздохнул мой друг.
— Она не станет с тобой разговаривать, пока ты не покажешь ей банковский счет твоих родителей, — объяснила я.
— Это вряд ли выполнимо, — задумался Джордж. — Я не попаду домой до самого Рождества.
— Джордж, это была шутка!
— Да я понял, Валери общается только с состоятельными парнями, — погрустнел он.
— Ну, может быть, она сделает исключение для шотландского аристократа вроде тебя, — предположила я и, желая подбодрить, хотела было похлопать его по плечу, но больно укололась обо что-то острое и отдернула руку.
— Что? Что случилось? — Джордж вынул из рукава свитера значок на крошечной булавке: — Извини, Элли. Это эмблема нашего шахматного клуба. Какой идиот сделал ее под цвет школьной формы!
Он спрятал значок в карман. Оба моих пальца на левой руке кровоточили.
— Черт! Салфетка есть?
Разумеется, Джордж протянул мне не бумажный носовой платок, а самый настоящий, чуть ли не батистовый, да еще и с вышитой монограммой.
— Аристократы! Благородней некуда!
— Есть куда, — сухо поправил Джордж. — У моего отца — с золотой вышивкой.
Я хихикнула и прижала платок к ране. Кровь долго не унималась. Джордж взял мою руку и стал рассматривать пальцы:
— Какая у тебя тут чудная родинка, Элли, как будто татуировка.
Родинка и вправду была особенная. Необычной формы. Строго говоря, это три точки, как три вершины треугольника.