Где-то на полпути мы набрели на пасеку и старый седой дед, по виду — настоящий волшебник из сказки, узнав, что мы детдомовские, выставил нам здоровенную чашку мёда в сотах, целый тазик. У него не оказалось ни хлеба, ни молока, ничего… кроме мёда. Мы обожрались до полного счастья, ели так, что за ушами трещало. Съели тазик, потом ещё и ещё. Дед нас предупреждал, что соты надо выплёвывать, но где там! Так, прямо с воском и схавали, наверное, по килограмму на брата. Уже к ужину наш лагерь превратился в лазарет. Мне никогда не было так плохо, но я выжила. Промаялась в изоляторе три дня, потом полтора месяца болела желтухой, но выжила.
Лилька умерла от заворота кишок и перитонита. И Сашка Ваганов тоже умер, здоровый красивый парень, гордость детдома, всеобщий защитник и друг. У него оказалась аллергия на сопутствующие мёду ингредиенты. Говорят, что добрый дед тронулся умом, простаивая возле сельской больнички дни и ночи…
До сих пор терпеть не могу мёда. И никогда его не ем. И всегда верю своему шестому чувству.
Когда в субботу мне позвонила Нина Сергеевна и стала говорить о нашем с Маринкой и Даном походе в ресторан, я сразу подумала, что это мероприятие мне не по душе. Нина Сергеевна щебетала о ресторане как о решённом деле, давала мне множество советов и рекомендаций, и я не стала ей сообщать, что для меня это новость, что я никуда с Маринкой не собиралась и хотела весь вечер тихо и мирно колупаться за рабочим столом.
После матери позвонила, от соседей, Маринка и долго умоляла, просила прощения, называла «миленькой», «лучшей на свете Тиночкой»… Вот, интересно, в какое место можно послать сначала жену, а потом дочь начальника налоговой полиции без риска оказаться там самой вместе со своим дорогим шефом, да и со всем Изумрудом в придачу? У Дана я даже не стала спрашивать, сговаривался ли он с Маринкой, или его тоже надурили, как маму с папой. Судя по голосу — невинен как агнец.
— Хорошо, Дан, к восьми я буду готова. Если опоздаешь — ничего страшного. Я подожду.
— Тина! — забеспокоился он. — Что-то не так? Ты сердишься?
— Нет, тебе показалось. Всё так. Ну, пока! Увидимся позже.
Всё «так». Так, как обычно, вернее, как уже бывало. В тот период моей жизни, который я называю «Годом Наседки». Вообще-то, это было гораздо больше чем год… Под орлиным оком мадам Ивиной я, бывало, и неслась и кудахтала. Тёплый семейный очаг, престижная работа, успех и благополучие. Дурной марафон по зоопарку светской жизни! И крутилась, и вертелась, и угождала. Наишачила две диссертации — не свои, нахапала прорву жизненных благ — не себе, разлила море заботы и привязанности — в пустоту. «Жить, чтобы есть, это так банально, лапочка! Есть, чтобы жить — вот достойный девиз мудрого и стремящегося к гармонии человека». Очень неплохо, кстати, ела за мой счёт и хлебосольно угощала «людей своего круга».