— Я и так весь твой, Тина.
У Маринки вытянулось лицо, а Артур забыл закрыть рот. У меня зубы заныли от желания выдать что-нибудь из лексикона моего босоногого детства.
Кошмар! Вместо одной большой проблемы сразу три необъятных. Если не больше… Маринка разочарована по самое «не хочу», туалетное побоище только входит в стадию горячих новостей, и с Артуром меня не связывает никакого тёплого чувства, ради которого он хранил бы тайны моей личной жизни. Этот юный воин на красной девятке — просто бомба! Он за один месяц перевернул всё в моём существовании с ног на голову. Вот кого надо было сразу же убивать! Заколоть вилкой прямо в Курятнике!
Док влетел в кабинет чуть позже, чем это было нужно, но хотя бы оторвал меня от кровожадных мыслей. Он за пятнадцать минут расклассифицировал все мои повреждения, вкатил мне укол и мы поехали домой. Маринка сидела совсем расстроенная, я засыпала на ходу оттого, что боль прошла, а Дан молчал как примерный мальчик. Лучше бы он молчал всегда, ему это очень идёт!
Когда мы все, да ещё следом за нами Маго, добрались до моей квартиры, Док отправил всех в гостиную, а мне сделал тугую повязку на рёбра.
— Хорошо повоевала, Тинатин! Три ребра с трещинами. Это в который же раз? Рёбрышки-то у тебя все в спайках, с хрящиками. Ты что, в своей «Радуге» вела затяжные войны со всем миром?
— С врагами социализма, доктор, именно так, — я уже не хочу острить и это, наверное, заметно.
— Как же с вами воспитатели-то справлялись, с такими воинственными? Ремнём?
— Пальцем никогда не трогали, даже за уши не драли. Только уговорами, несмотря на то, что самим не раз доставалось, пока разнимали.
— Да уж, тебя, наверное, уговоришь, — ворчливо тянет Док, закрепляя повязку. — Ты у нас такая сговорчивая.
— Взрослые это одно, а озлобленные, вечно голодные зверята — совсем другое.
— Зверята? Ну что ж, зверёныш, надо бы рентген. Ладно уж, не сегодня. Знаю — не поедешь. Завтра я заскочу, а ты лежи смирно и не рыпайся. Таблетки принимай каждые два часа, если снова заболит. Маринка с этим молодым человеком останутся у тебя. И не суетись, я им показал, где стелить и что. Ложись, постель я разобрал. Вот так, милая… Теперь всё, спи. Я посижу немного, а ты спи. Спи, Тинатин…
Ночью мне снились детдомовские драки и школьные соревнования. Ещё, почему-то, ненавистный экзамен по политэкономии социализма, который я сдаю в третий раз и всё время на тройку, не понимая, как же теперь получу свой красный диплом. Уже под утро приблажился отвратный эротический кошмар, повторяющийся время от времени: толстенная кастелянша занимается любовью с нашим кочегаром в кладовой, куда я спряталась от Анны-Ванны с запретным томиком Куприна. Через просвет верхней полки мне хорошо виден прыщавый волосатый зад Гафура и голубые панталоны тётки Вальки, свисающие набок с жирной правой ляжки.