— Я этого никому не говорил! Но он откуда-то знает. И раз он начал угрожать так прямо, значит, у него есть доказательства… Пойми, пойми он страшный человек… Он знает все и обо всех.
— Значит, мы с тобой у него в руках? То был один Рыч во всем виноват. А теперь получается, что и ты сам пострадал из-за меня?..
— Выходит, что так…
— Господи, что же я наделала! Какая же я была дура! Зачем мне нужен был Миро? Почему я не остановилась вовремя? А ведь все старались удержать меня.
Зачем я пошла за своим злым сердцем?
— Нет, не говори так. У тебя доброе сердце, Люци-та! Просто… просто страдание оказалось очень сильное, и ты не смогла его пережить. Но это было раньше, а теперь ты не одна…
Но Люцита, как будто не слышала его:
— Говорили же мне и мама, и Рубина… Нельзя творить зло, оно обязательно вернется! Вот оно и вернулось.
— Ничего, Люцита, ничего. Мы теперь вместе что-нибудь придумаем! Мы выпутаемся, вот увидишь.
Совсем осмелела Кармелита. И решила поговорить с отцом. Зашла к нему в кабинет, отвлекла от работы.
Впрочем, Зарецкий и сам был рад отвлечься, чтобы поговорить с выздоровевшей дочкой.
— Папа… Я поговорить хотела…
— Говори.
— Вот ты уже лучше знаешь Максима… Ты даже разрешил нам видеться…
— Да. Он хороший человек.
Ну, вот, как все хорошо. Неужели сейчас раз и навсегда все решится?
— Пап, я хотела спросить…
— Я знаю, доченька, ты хочешь спросить, не буду ли я мешать встречаться вам? Нет… не буду..
— И ты ничего больше не будешь говорить о цыганских традициях?
Баро задумался. Сколько раз беседовал он с дочкой на эту тему. И раньше он всегда говорил одно и то же. Но теперь, похоже, времена переменились.
— Знаешь, Кармелита, по традиции дочку должна воспитывать мать. А тебя воспитывал я. И воспитал так, как смог.
— Папа…
— Не перебивай. Пришло время сказать самому себе правду. И помогла мне в этом ты.
— Я?
— Да. Я сделал тебя такой, какая ты есть! А от многих традиций я и сам уже давно отказался.
— Ну от каких традиций ты отказался? Тебя уважают все цыгане. И ты — хранитель золота.
— Что из того? Прав был Бейбут, цыган всегда должен быть в дороге. А я надолго осел, остался здесь, в Управске. Поэтому впервые говорю тебе это: каждый должен решать свою судьбу сам. И ты в том числе. Не всегда все это можно переплести. Традиции пусть остаются традициями. Любовь — любовью. А человек — человеком.
* * *
Словно на крыльях летела Олеся в офис к Астахову. Представляла, как сейчас вбежит к нему, с ходу все расскажет. Он, конечно же, сначала удивится, потом обрадуется. И посмотрит на нее так, по-особому, с благодарностью…