Но, к счастью, в ту же секунду в офис вошел Николай Андреевич Астахов.
Обрадовался, увидев своего бухгалтера.
— Здравствуйте, Олеся!
— Здравствуйте!
— У вас есть, что сказать? Новенького. Интерес-ненького.
— Да!
— Пройдемте в кабинет!
— Николай Андреевич, — твердо сказала Олеся. — Я вас прошу, чтобы при нашем разговоре присутствовал ваш сын! Можно?
Астахов тяжело посмотрел на Антона.
— Ну почему бы нет, раз вы просите… Пройдемте. И ты, Антон.
"Ох, что сейчас будет!" — только и успел подумать наследник.
* * *
Света засмотрелась на банановую гроздь, лежащую на прикроватной тумбочке. И подумала, что бананы уже заканчиваются. Всего-то штук пять осталось. И поймав себя на этой мысли, вслух засмеялась. Это уже какой-то фруктово-банановый психоз. Стоит отщипнуть от грозди несколько бананов, и уже кажется, что бананы заканчиваются.
Такой, смеющейся, ее и застал отец. И сразу же спросил:
— Ты смеешься? Я был у врача! Как ты? Что случилось?
— Здравствуй, папа, все уже позади. Мне уже намного лучше. Вот даже пытаюсь одолеть очередной банан.
— А что с ребенком? Ты уверена, что с ним все в порядке?
— Я же говорю, папуля, нам намного лучше… Сердцебиение в норме, анализы тоже в порядке! Поэтому, как говорится, хорошо все, что хорошо кончается!
Форс нахмурился:
— Слушай, да перестань ты есть эти бананы. А может, все из-за них и началось? Этот, как его? Авитаминоз, эдикулез, тьфу ты, совсем все перепутал, как его там… токсикоз?
— Что ты, причем здесь бананы, я их вон уже сколько ем и в каком количестве. И все было хорошо. Говорят, если беременной женщине хочется чего-то, то надо есть.
— А больше ты ничего не ела?
— Нет. Хотя…
— Что "хотя"?
После слов отца в Светиной голове что-то щелкнуло. И (C)на вдруг отложила недоеденный банан.
— Слушай, папа, а я вдруг поняла, что ты совершенно прав. Не могу уже есть эти бананы, не лезет.
— Ну и слава Богу, — успокоился Форс. — Может, и вправду отравилась…
А что ты еще хотела сказать?
— Даже и не знаю. Я толком ничего не помню… Помню, мне спать почему-то очень захотелось. Легла спать, заснула, а во сне мне снились ужасные кошмары! А потом вообще темнота, чернота… Папа, я толком ничего не помню.
— Хорошо, а до того, как ты уснула? Кто у тебя был и что ты ела?
— Кто был? Тамара Александровна, например, была, ну, мама Антона… Мы с ней чай пили… Чем-то она меня угощала!
— Чем?
— Пирожков мне испекла! Очень вкусных. Мы с ней пили сок с пирожками!
Форс помрачнел, спросил металлическим голосом:
— Пирожки, говоришь?..
— Да. А что в этом такого…
— Ничего, доченька… Ничего особенного. Только… Не нравится мне все это. Просто не нравится.