Тут уж и Игорь не выдержал, решил, что пора сказать свое веское слово:
— Послушайте, да как вы смеете?!
Леонид Вячеславович сначала даже головы не повернул в сторону выступающего, но потом вдруг переменил решение:
— А если выяснится, что и ты в этом замешан, глиста покрышечная, обещаю: я сотру в порошок вас обоих! И из полученной смеси сделаю приправу для шашлыка.
Уже у входа Форс презрительно посмотрел на парочку:
— Бывайте! Всего вам хорошего. Надеюсь, вы все поняли? Оба?
* * *
Из состояния тоскливого оцепенения Палыч уже вышел. Но вот к нормальной жизни еще не вернулся. Поэтому Максим использовал любую возможность, чтобы зайти к старому приятелю, отвлечь его от темных мыслей.
Вот и на этот раз прибежал, одетый с иголочки: строгий костюм, рубашка в тон и с галстуком в руках.
— Палыч, здорово!
Старик молча кивнул головой.
— Выручай, дружище!
— Что случилось?
Такое дело, ежели кого выручить нужно, Палыч никогда ни в каком состоянии не отмолчится, не откажет в помощи.
— Галстук. Ерунда такая — сегодня что-то совсем мне не поддается.
И Палыч начал завязывать другу галстук. Да так увлекся этим делом, что через минуту печать безнадеги сошла с его лица.
— Ах ты, елки! Слушай, я ж тоже тысячу лет не пробовал… А ну-ка, а если так попробовать? А так? Черт, куда же дальше его совать…
И только тут Палыч оценил в полной мере наряд Максима.
— Э-э-э, брат, а я-то сразу и не приметил. Ты сегодня выглядишь просто как британский лорд. Куда это так вырядился?
— К Баро…
Палыч остолбенел и через силу спросил:
— Неужто предложение решил сделать?
— Решил, — сказал Максим так, будто речь шла о чем-то привычном — ну, ходит человек, ежедневно предложения разные делает.
— Вот это правильно! — оживился Палыч.
И вдруг что-то свое вспомнил, расчувствовался и отвернулся, чтобы не выказать своих слез.
— Палыч… — сказал Максим одновременно и строго, и по-доброму.
— Ничего, ничего. Все нормально, это нервы… Не обращай на меня внимания! Думай о себе, о Кармелите! То, что не сложилось у нас, у стариков, должно произойти у вас! Будь счастлив, парень!
— Буду! Обязательно буду…
Максим ушел. А Палыч вдруг почувствовал: в нем что-то изменилось. Боль из сердца хоть и не ушла насовсем, но стала меньше. И главное — рассеялся какой-то черный туман в голове.
И слова "жить-то надо", которые он слышал от окружающих, но принять никак не мог, стали вдруг его словами.
Действительно, жить надо, как бы иногда это ни было тяжело.
* * *
Давно Антон не пил, но на этот раз удар судьбы был очень уж силен. И руки сами собой потянулись за недопитой и полузабытой бутылочкой виски.