Хотел меня арестовать,
За что – и сам не знал.
Но после начал хохотать,
Покуда не упал!
Ах-ха…
Заливистое «ха-ха-ха» все еще долетало до них, когда Лилиана свернула на жилую улицу. По обеим ее сторонам стояли одинаковые краснокирпичные домики с террасами, перед каждым из которых был крохотный палисадник с цветочными клумбами и мощенными битой плиткой дорожками. В одном палисаднике мальчишка чинил велосипед, в другом – мужчина в домашней одежде поливал герань. Из открытого окна доносилось бренчание пианолы, сопровождаемое отрывистыми неуверенными звуками трубы, еле поспевавшей за мелодией.
Фрэнсис снова смущенно подумала о средневековой вычурности своего платья.
– Уже почти пришли? – спросила она после очередного поворота, и, когда Лилиана показала рукой – да, вон дом в самом конце улицы, – она невольно замедлила шаг, вдруг похолодев от сознания, что пути назад нет. А увидев окно Нетты с освещенными изнутри кружевными шторами, сквозь которые различались силуэты стоящих и сидящих людей, Фрэнсис и вовсе остановилась.
Лилиана повернулась и пытливо посмотрела в нее:
– В чем дело? Ты что, нервничаешь?
– Немножко.
– Почему?
– Не знаю. Просто мы так долго и старательно готовились, проделали такой путь… А теперь, когда мы здесь…
Лилиана взглянула на дом Нетты, кусая губу:
– Мне тоже как-то не по себе, если честно. Ох и дуры же мы с тобой!
– Да?
– Ну, повернуть прочь мы не можем. В конце концов, не пропускать же вечеринку, раз мы уже здесь!
В самом деле? Внезапно Фрэнсис подумала: а что, если она сейчас схватит Лилиану за руку и потащит в обратном направлении? «Пойдем отсюда! – хотела сказать она, прямо здесь, на клэпэмской улице. – Пойдем скорее! Только ты и я!»
Но она ничего такого не сделала и не сказала. В любом случае было уже слишком поздно. Кто-то заметил их в окно, и кружевная штора приподнялась. Почти тотчас же дверь дома открылась, и на крыльцо вышла Верина дочка, со стуком перекатив через порог скрипучую кукольную коляску.
– Тетя Лили! Заходите!
По сравнению с особняками на Чемпион-Хилл Неттин дом казался миниатюрным. Узкий входной коридор лишь немного расширялся перед лестницей, поэтому, когда из гостиной появилась Нетта со своим мужем Ллойдом, всем пришлось протискиваться друг мимо друга, чтобы обняться или обменяться рукопожатиями.
– Желаю вам всего наилучшего, – сказала Фрэнсис.
Она принесла в подарок банку соли для ванн. Лилиана подарила сестре духи.
Пока Нетта разворачивала подарки, откупоривала, нюхала сама и давала понюхать другим, прошла минута-другая. Дети подбегали тоже понюхать, мальчишки морщились и уносились прочь, зажав нос. Дом был полон детей. Маленькая задняя комната походила на школьную игровую площадку. В конце коридора располагалась крохотная кухонька. Несколько мужчин со стаканами в руках стояли у открытой задней двери, ведущей в сад, но большинство взрослых собралось в гостиной – той самой комнате, которую Фрэнсис мельком увидела с улицы. Отсюда, из прихожей, комната выглядела еще более пугающе. Там было не меньше двадцати человек, сидевших на разномастных стульях. Те, кто помоложе, мостились на них по двое или сидели по-турецки на полу. Там было светло, жарко, тесно, но по-семейному уютно и оживленно. Свободный круг посередине ковра напоминал ринг для петушиных боев. Войдя наконец в комнату вместе с Лилианой, Фрэнсис едва успела сказать «добрый вечер», как сразу же заметила, какое впечатление произвел ее выговор. Все встрепенулись и заинтересованно на нее уставились. «Это хозяйка дома, где живут Лил с Леном», – прошептал кто-то. Похоже, здесь все про нее знали и с любопытством ждали встречи с ней. Фрэнсис вдруг пришла в голову ужасная мысль: а может, Лилиана привела ее сюда – принаряженную и завитую – для того только, чтобы похвастаться перед родней своим с ней знакомством?