Фрэнсис остро ощущала заинтересованные взгляды окружающих. Она еще ничего не сказала ни миссис Вайни, ни Вере. Когда она заговорила, губы у нее были как резиновые.
– Полицейские считают… возможно, его убили.
– Что?!
– Что?! – эхом повторила Вера, впиваясь взглядом во Фрэнсис. – Убили? Лена?
– Почему они говорят такое?
– Не знаю.
Миссис Вайни была глубоко потрясена. Она вытерла губы еще раз и еще, потом скомкала носовой платок в кулаке и прижала к груди. Вера спросила, что Фрэнсис известно. Где нашли Лена? Когда это случилось? Когда полицейские пришли к ним?
– Ах, как это все ужасно для вас и вашей матушки! – воскликнула миссис Вайни.
Разговаривая, они постоянно поглядывали на лестницу, ведущую наверх, к комнате матроны. Мимо взад-вперед проходили полицейские, но никакого внимания на них не обращали. Смешанный гул голосов и шагов не стихал ни на секунду. Во Фрэнсис начала нарастать тревога, мучительная животная тревога при мысли, что Лилиана там одна, без нее, перепуганная до смерти. Что она делает сейчас? Что говорит?
Наконец появилась матрона. Фрэнсис бросилась к ней навстречу, но она пришла, разумеется, за миссис Вайни. Миссис Вайни затопала вверх по лестнице со всей скоростью, на какую только были способны ее чудовищно раздутые ноги. Когда через несколько минут она спустилась обратно в вестибюль, ее лицо снова походило на трагическую маску. Сердце Фрэнсис в очередной раз подпрыгнуло от страха – но миссис Вайни уже принялась громко рассказывать, что случилось. Вот уж поистине: пришла беда – отворяй ворота! Одно к другому, прямо в уме не умещается! Бедняжка Лил, оказывается, была беременна, впервые за столько лет, и врач сказал, что от потрясения, вызванного смертью Лена, у нее произошел выкидыш.
По крайней мере, подумала Фрэнсис, теперь Лилиане не придется скрывать, что она больна. Когда они вернулись в комнату матроны, Лилиана мелкими глотками прихлебывала свеженалитый чай из чашки и уже не плакала, хотя выглядела по-прежнему бледной и измученной. Она лишь раз встретилась взглядом с Фрэнсис и тотчас опустила глаза, но Фрэнсис увидела, что лицо у нее не такое испуганное, как прежде, и сама начала потихоньку успокаиваться. Даже миссис Вайни немного овладела собой. Ведь что-что, а уж такие вот вещи она хорошо понимала: обычная женская беда, которую не поправят ни полицейские, ни врачи со всей их ученой чепухой. Пока Лилиана допивала чай, она пощупала ей лоб, убрала волосы с бескровного лица. Потом взяла у нее пустую чашку и отдала матроне.
– Спасибо вам, сестра. А теперь я забираю дочь домой. Вера, подай наше пальто и шляпку… Ну, давай, голубонька, влезай в рукава.