Маленькая Вайолет уже вернулась в гостиную, окутанная облаком одеколонного аромата. Плюхнув брыкающегося Сидди на колени его матери, она спросила:
– А что они говорили про мозги дяди Ленни?
Миссис Вайни придала своему лицу скорбное выражение:
– Что у него на мозгах здоровенный синяк.
– Откуда они знают?
– Врачи увидели.
– А как они смогли увидеть?
– Ну…
Вера потянулась за сигаретами:
– Распилили ему череп – а как еще?
Мин взвизгнула. Нетта запротестовала. Девочка округлила глаза от ужаса, смешанного с восторгом:
– Правда, мама? Правда, бабуля? Распилили?
– Нет, конечно! Ничего они не пилили!
– А как же тогда синяк увидели?
– Э-э… Ну, у доктора есть специальный фонарик, полагаю, и он посветил им в ухо дяде Ленни.
Девочка тотчас же бросилась к сумке своей матери, достала оттуда губной карандаш и, назвав оный докторским фонариком, принялась переходить с ним от одной женщины к другой. Нужно вставить фонарик в самое ухо, чтобы увидеть мозги, поясняла Вайолет. Фрэнсис покорно наклонила голову и убрала волосы назад – но при этом она ни на миг не сводила глаз с Веры, которая, предложив всем еще по сигарете, встала с дивана и выбросила окурки из блюдца в камин, на горящие угли, а потом, вместо того чтобы вернуться на свое место, поставила блюдце на каминную полку и принялась озираться по сторонам, словно ища что-то. С колотящимся сердцем Фрэнсис наблюдала, как она возвращается к креслу и заглядывает за него, как медленно идет через комнату, всматриваясь в тень под столом. Теперь ей осталось проверить лишь еще одно место. Вера подошла к дивану, заглянула за спинку и… господи, ну вот! Она засунула мускулистую руку с браслетом в щель между диваном и стеной, извлекла оттуда напольную пепельницу и, удовлетворенно хмыкнув, поставила прямо посреди ковра.
Фрэнсис вперилась в пепельницу широко раскрытыми глазами, на несколько долгих секунд утратившими способность моргать. На круглом мраморном основании, которое она обжигала в углях, темнела подпалина, а всего в дюйме от него она увидела на ковре одно из замытых пятен крови. Фрэнсис снова ощутила болезненную хватку Леонардовых пальцев под мышками, жар щетинистой щеки на своем лице. Ярость, злоба, ужас – все это по-прежнему оставалось здесь, в этой уютной комнате. Неужели никто больше не чувствует?
Однако Нетта, Мин и миссис Вайни возились с ребенком, Вера щелкала дамской зажигалкой, и никто не обращал на пепельницу ни малейшего внимания – кроме Вайолет, которая запрыгала вокруг нее, манерно держа губной карандаш между пальцами. Теперь у нее не докторский фонарик, сообщила она, теперь у нее сигарета; ой, нет, не сигарета, а сигара. И следующие две-три минуты девочка старательно изображала, будто курит: посасывала кончик карандаша и стряхивала воображаемый пепел в псевдобронзовую чашу.